В тихом омуте черти водятся (ЛП)

Надёжные источники сообщают: вчера ночью Гермиона Уизли, в девичестве Грейнджер, покинула семейный дом и сняла номер в отеле! Возможно, сегодня появится официальное заявление о расторжении брака!

Читайте подробности на стр. 3».

Единственное проявление охватившего его замешательства, которое он смог себе позволить — подчёркнуто бесстрастное «Хм». Несмотря на то, что Теодор за время совместной работы довольно близко сошёлся с Энтони, осторожность и скрытный характер вынуждали его твёрдо следовать извечному правилу: «Частная жизнь должна оставаться частной». К тому же он и так не смог бы произнести большего, даже если бы захотел: в горле застрял жёсткий пульсирующий комок. Поэтому некоторое время он просто молчал. Почувствовав, что испытующий взгляд Энтони скоро просверлит его насквозь, Теодор в конце концов оторвался от газеты, отложив её в сторону, и поднял голову.

Тёмно-карие глаза Голдстейна чересчур внимательно изучали «Пророк».

— Гермиона Грейнджер покинула семейный дом, — со вздохом процитировал старший следователь. — Странно, не правда ли? Странно и, я бы даже сказал, хреново. Конец эпохи «Золотого трио», босс, вот как это называется, — и ткнул пальцем в заголовок.

Тео, ещё раз глухо и неразборчиво хмыкнув, прочистил перехваченное волнением горло и хрипловато спросил:

— Какие планы на сегодня, Тош?

Голдстейн запустил пятерню в густые вьющиеся волосы, а затем тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от приступа внезапно накатившей меланхолии.

— Стивен и я собираемся посетить Хогвартс, — сообщил он Теодору, как только собрался с мыслями. — Алекс и Сет закончат опрос оставшихся эльфов.

— Хогвартс? С чего вдруг, приятель? — нахмурился Нотт.

— Оказалось, что министерский приём обслуживали в том числе и эльфы из замка. По крайней мере, это всё, что нам удалось накопать, — Энтони пожал плечами и, вероятно заметив сомнение на лице Тео, добавил: — Да, да, я понимаю… Хотя сейчас, когда эльфов освободили, мне кажется, всё возможно. В любом случае, проверить надо всех, кто был на той вечеринке.

Голдстейн развернулся и пошёл к дверям, но на пороге задержался, добавив:

— Я передам от тебя привет Скорпиусу, если увижу его. Думаю, мы угробим в Хогвартсе целый день, разбираясь с этими эльфами.

Он исчез в соседней комнате, а у Теодора что-то неприятно перевернулось в желудке, когда он услышал:

«Хогвартс, эльфы, Скорпиус…»

Три слова эхом отозвались в ушах, на осколки разбив мысли и бешено закружив их в хаотичном беспорядке. В этом что-то было… какая-то ниточка, за которую стоило потянуть — Тео был уверен.

«Нужно всё это обдумать и желательно без сверкающего перед глазами и отвлекающего от дел заголовка о Гермионе».

— Ладно, Тош, удачи. Уж постарайся, притащи мне этого проклятого эльфа. Он нам ещё вчера был нужен! — напутствовал Теодор коллегу. — Чертовски неприятно, когда в затылок дышит хренов герой Гарри Поттер, — тихо проворчал он больше для себя, чем для кого-то ещё.

Но, почувствовав пульсирующий толчок необъяснимого беспокойства, добавил, повысив голос:

— Будь осторожен, Тош. Соня мне голову откусит живьём, если с тобой что-то случится. Эльфы – хитрые существа.

— Не волнуйся, босс, моя милая кошечка такого не умеет. А вот открутить яйца и отправить их к чертям собачьим — это она может, — ответил Энтони из соседней комнаты. — И ещё вопрос — захочет ли она вернуть их обратно, — хохотнул он.

Несколько минут спустя стук закрывшейся двери известил Тео о том, что его старший детектив ушёл.

Оставшись в полном одиночестве и покое, Нотт снова обратил внимание на передовицу «Пророка». Несколько раз перечитав статью, он пробормотал:

— Ерунда какая-то! — закурил сигарету и пролистал газету до третьей страницы.

Его сердце, окаянное, глупое сердце, которому полагалось быть невозмутимым и сдержанным, от волнения глухо стучало в горле.

«Она оставила Уизли, — в голове возбуждённо толкались мысли, а непонятное, не изведанное до сих пор чувство, приятно согревало душу. — Она, блин, оставила чёртова Уизли!»

Кроме названия отеля, в котором поселилась Гермиона, от статьи реальной пользы не было. Тео выругался и отбросил газету на стол, раздражённо выдохнув клуб дыма. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Тут же волнующие образы их последней встречи проявились где-то на задворках сознания: Гермиона соблазнительно улыбается ему, выгибается под ним, тихо постанывая, тёмные глаза устремлены на него, затягивая словно в омут. Гермиона, Гермиона, Гермиона…

— Вот же чёрт! — зарычал Нотт и выдохнул ещё одно облако дыма, дрогнув ноздрями и с трудом контролируя поднимающееся возбуждение.

Бесспорно, Теодор чувствовал себя сбитым с толку и раздражённым. Однако кроме этого появилось ещё кое-что совершенно иного рода, что-то трепещущее в груди, волнующее. И он не мог отрицать — это было приятно. На каком-то примитивном, животном уровне Теодор Нотт был невообразимо доволен тем фактом, что Гермиона Грейнджер бросила Рональда Уизли. Мало того, Тео ни в малейшей степени не собирался сопротивляться этому чувству, потому что в кои-то веки чувствовал себя охренительно!