В тине адвокатуры

Последние слова она произнесла совсем уже ослабевшим голосом, шатаясь отступила к креслу и буквально упала в него. Князь Виктор сунул в карман револьвер, быстро опустился перед ней на колени и стал целовать ее похолодевшие руки, обливая их горячими слезами.

— Maman, благодарю вас, вы буквально спасли мне жизнь! — сквозь слезы лепетал он.

Княгиня немного оправилась.

— Но только, чтобы это было тайной между нами, возьми с нее слово, никому не говорить о моем к ней визите.

Князь продолжал целовать ее руки.

В этот же вечер он сообщил Александре Яковлевне о предстоящем завтра посещении ее его матерью, умолчав, конечно, о поставленном княгиней условии.

Он понимал, что оно оскорбительно для его кумира.

— Могу я приехать с ней? — спросил он при прощании.

— Нет, я желаю говорить с ней одной! — ответила Пальм-Швейцарская.

Князь уехал. В его душе царил давно уже не испытанный им сладкий покой. Будущее представлялось ему в радужном цвете. Грезы, одна другой заманчивее, всю ночь витали над его головой. Он спал сном счастливого человека.

Княгиня Зоя, между тем, не спала. Предстоящее унижение перед Александриной леденило ей кровь и лишь восставшее в ее памяти виденное сегодня утром лицо бесповоротно решившегося на самоубийство сына придавало ей силы.

XVII Последний удар

Совершенно по другим причинам не спала ту же ночь Александра Яковлевна Пальм-Швейцарская. Сердце ее билось злобною радостью. Завтра она увидит унижение перед собой ее злейшего врага — княгини Зои. Завтра она отомстит за нанесенные ей оскорбления, за ее разбитую жизнь. Что бы было с ней, если бы не случайная встреча с Гиршфельдом? Что она такое и теперь? Актриса, о богатстве которой говорят не иначе, как с двусмысленной улыбкой. К тому ли она готовилась? О том ли она мечтала? Ей пришли на память мечты ее юности, но она отогнала их прочь. Ничего не поделаешь против совершившихся фактов. Но зато завтра она отомстит.

В радостном волнении не могла она сомкнуть глаз, лежа в своей роскошной постели, утопая в волнах тончайшего батиста. Лишь под утро заснула она тревожным сном. В двенадцать часов она уже была одета и стала ждать. До назначенного княгиней часа оставалось два часа. Время казалось ей вечностью. Она сидела в приемной, у одного из окон которой, ближайших к подъезду была система зеркал, позволявшая видеть подъезжавшие экипажи.

Квартира Александры Яковлевны была на первом этаже. То и дело при звуке останавливавшихся у подъезда карет — княгиня думала, что она непременно приедет в карете — она подбегала к зеркалам.

Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна не отходила от зеркал, впиваясь в них взглядом. Вот несколько карет проехало мимо, у подъезда же остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти по фигуре, но скорее инстинктивно, она узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь бросилась ей в голову — она быстро ушла к себе в будуар.

В передней раздался звонок. Это была на самом деле княгиня Гарина.

— Так вот как, ваше сиятельство, — злобствовала, между тем, Пальм-Швейцарская, ломая свои изящные пальцы, — вы являетесь ко мне инкогнито, на извозчике, закутанная непроницаемой вуалью. Вам совестно приехать открыто к вашей родной племяннице, к будущей жене вашего сына, и вы так приехали просить моего согласия только потому, что я актриса и незаконная дочь…

Она злобно расхохоталась.

— Княгиня Зоя Александровна Гарина! — доложил вошедший лакей.

— Проси в гостиную, — кинула ему Александра Яковлевна.

Она не торопилась выходить и стала медленно ходить но пушистому ковру будуара.

Княгиня, между тем, ожидала в гостиной. Каждая секунда казалась ей вечностью. Унижение ее уже началось — актриса заставила ее дожидаться. Она то краснела, то бледнела под опущенной вуалью. Единственная мысль — поскорее все это покончить — царила в ее голове.

Хозяйка квартиры все не появлялась.

Княгиня несколько раз нервною походкой прошлась по комнате и снова села. На окружающую обстановку, действительно художественную, она не обратила никакого внимания. Она чувствовала себя в каком-то пространстве.

Наконец Пальм-Швейцарская вышла в гостиную с гордо поднятой головой и с выражением высокомерия на лице.

— С кем имею удовольствие говорить? — медленно отчеканивая каждое слово, начала она.

Княгиня поняла, что причиной подобного вопроса опущенный густой вуаль и быстро откинула его, не вставая с кресла. Александра Яковлевна села в кресло против нее.

Обе женщины одно мгновение пристально смотрели друг на друга и молчали.

— Чем могу служить вашему сиятельству? — первая проговорила Пальм-Швейцарская.

— Вам, вероятно, не безызвестна причина моего сегодняшнего визита к вам…

Голос княгини дрожал. Александра Яковлевна смотрела на нее вопросительно.