В тишине (ЛП)

— Естественно они смотрят на нас. А чего ты ждал? Но теперь, пожалуйста, просто игнорируй их. — Бен отпил от идеально охлажденного Пино Гринджо, но не получил ни малейшего удовольствия. Он хотел поскорее допить свой напиток и увести их обоих, пока не настала неразбериха. Драки как таковой не было бы, его не это беспокоило, но после тринадцати лет с Дрю он знал, что тот может всю ночь сыпать на рану соль едкими комментариями, и Дрю был не из тех, кто комментирует тихо.

— Мы молодые можем с этим справиться, — отозвался Локли. — Думаю, в вашем возрасте об этом нужно больше беспокоиться. — Он замолк на минуту. — Особенно с таким-то весом.

Бен увидел, как Дрю дернулся, челюсть сжалась, а пальцы до побеления сжали бокал с вином. Если и был способ задеть Дрю, так это было упоминание об его весе. Нельзя было отрицать, что за последние годы, после исполнения тридцати лет, он набрал килограммов. Он сваливал все на проблемы с щитовидкой, но Бен знал, что виноват был тандем любви к пирожным с кремом и неприязни к спортзалу. Бен не протестовал и понимал, что если это начнет сильно волновать Дрю, тот что-нибудь предпримет.

— Ага, — подключился Ангус Паркер. — Бен должен хорошенько постараться, чтобы тянуть тебя в вашем пении. Через порог ему тебя ни за что не перенести.

Это вызвало гиканье сидящей рядом компании: мужчины лет сорока, который и сам был не так уж худ, костлявой блондинки, явно запавшей на красивого Ангуса, брюнетки, которая показалась Бену не настолько взрослой, чтобы находиться в пабе, а ее угревая сыпь, которую она, как наивно полагала, удачно скрыла под слишком темным макияжем, не убедила его в обратном и взрослый мужчина, которого Бен знал, как дядю Ангуса Паркера — некто вроде технического персонала. Это заставило Бена улыбаться. Ангус и Тони хотели, чтобы к ним относились, как к поп-звездам, но пели классику. Он еще никогда не видел менее уверенных в себе людей, но они явно не хотели слышать этого от 35-летнего счастливого гомосексуала.

Последнее высказывание о весе и пении оказалось для Дрю невыносимым. Он медленно поворачивался на стуле, пока не оказался лицом к лицу с оппонентами.

— Ну и какое место вы намерен занять в этом году? В первой пятерке? — он иронически ухмыльнулся. — Позвольте напомнить, что дует Причард и Пауэлл в прошлом году был вторым, вы наверняка знаете, что несколько букмекеров считали нас в числе фаворитов на победу. Некоторые из нас по-настоящему соревнуются, а не играют в соревнование. — Он выдержал театральную паузу. — Кто знает, может, после этого конкурса мы перейдем в профессионалы. В то время как у вас вряд ли даже произношение профессиональное.

Смех в комнате прервался, и Бен увидел злость, вспыхнувшую во взглядах молодых парней. Дрю по временам мог быть чертовски внушительным, и сейчас был именно такой момент.

— Мы люди из рабочего класса и гордимся этим, — проговорил дядя Ангуса Паркера через бокал пива. Бен никогда не подходил близко, чтобы проверить, но не удивился бы обнаружив татуировки «любовь» и «ненависть» на костяшках пальцев мужчины. Он выглядел как человек, проживший интересную жизнь.

— Извините, — встрял Бен, — он не имел в виду ничего такого.

Дрю повернулся, шея вытянута, подбородок приподнят — недовольство очевидно.

— Лучше я буду нормальным парнем из рабочего класса, чем педиком из среднего, — оскалился Ангус.

Не говоря Бену ни слова, Дрю вновь обратил свое внимание на небольшую группу в другом конце комнаты. Полный рот растянулся в улыбке.

— Педик из среднего класса, который даст тебе сто вперед на сцене, — улыбка переросла в оскал. — И я думаю, милый, — промурлыкал он, — чтобы быть нормальным парнем, требуется чуть больше, чем просто быть обыденностью, — он моргнул. — А насколько я слышал, это не самая сильная твоя сторона.

Бен влил в себя почти половину бокала, его взгляд помутнел, словно вуаль загородила его от остальных людей в пабе. Горло сдавило, а челюсть сжалась. Ему было необходимо расслабиться. Иначе он бы ужасно пел. И если для Дрю этот спор будет полностью забыт утром, его негодование задержится. Он просто иначе смотрел на вещи. Дрю мог накричать на человека, а через минуту смеяться сквозь слезы, плохое настроение Дрю приходило и уходило как короткий летний дождь. Бен был иным. Он зацикливался. И если у него не получалось отмахнуться от плохого, легкие и диафрагма сужались, теряя силу. Если так произойдет в этом году, Дрю действительно будет о чем пожалеть. И даже после всех этих совместных лет Дрю не до конца понимал, насколько Бен отличается от него. Дрю думал, что глубоко в себе все люди были такие же, как он, исключая разве что Ангуса Паркера и Тони Локли.

Локли толкнул Паркера локтем.

— Ты видел по новостям об убитых певцах? — спросил нарочито громко. — Может, показать убийце, кем бы он ни был, на Толстячка? — его смех напоминал свинячий визг: животный и неприятный. — Уберем с дороги.

— Спорю, весь конкурс внесет свою лепту, — прозвучал голос блондинки. — Я послушала его всего пять минут, и он вынес мне мозг.