В тишине забвения (СИ)

Алексей не то зарычал, не то застонал от его слов.

— Это не жизнь, Алексей…

— Убирайтесь!

— Она моя дочь! Принимать решения буду я!

— Убирайтесь,- он двинулся на посетителя и был готов его ударить, но с трудом сдержался,- я никому не позволю больше подойти к ней.

— Она УМЕРЛА!!!

— Вон!

Значит, я умерла?! Хотелось заплакать, но слёз не было.

Нет слёз, я больше не могу плакать, не могу чувствовать боль…

Я умерла для них всех!

Но, я хочу жить!

Я! Хочу! Жить!

Хочу крикнуть им всем об этом.

Я должна вспомнить, что случилось со мной.

Глава 1

— Ты же подавала документы на финансово-экономическое отделение?- взревел отец, узнав, что я в итоге поступила в консерваторию на вокальное отделение, исполнив свою мечту.

— Да, папа, но ты же знаешь, что у меня душа не лежит к финансам,- опустив глаза, пробормотала я.

— Не лежит душа?- прищурившись, с притворным спокойствием произнёс он. Но я-то знала, какой вулкан ярости «кипит» у него внутри. — Вы только послушайте?! А чем ты собираешься зарабатывать себе на жизнь? Будешь крутить попой на сцене, как твоя мать?

Я тяжело вздохнула. Нам с отцом никогда не понять друг друга. Его никогда не интересовало, чего хочется мне. Он помешан на своей фирме, своих финансах, сделках, переговорах… А я ненавижу цифры! Я всегда хотела петь — это моё призвание!

Впрочем, я знала, что отец не поймёт меня и не одобрит мой выбор. Так было всегда, это касалось даже моих друзей. Папа просто выбирал их за меня. Ему хотелось, чтобы я дружила с детьми «нужных» людей.

Он никогда не понимал маму и не хочет понимать меня. Для него мы всегда были, есть и будем приложением к его жизни. Ему всё равно, что я чувствую, чего хочу…

Мрачная картина, не правда ли?

Порой я злюсь на себя за это. Я могу его понять…

Отец всю жизнь стремился обеспечить нас всем, что нужно. Он вырос в простой семье, где порой не было лишних денег на сладости и вкусную еду. Поэтому он стремился к хорошей жизни. Поэтому он пропадал сутками на работе, отказывая своей семье во внимании. Особенно страдала мама. Потом она не выдержала и ушла, ушла от одиночества в красивую жизнь. Мне было лет шесть или семь. Для ребёнка этого возраста интересно проживать весело жизнь, не задумываясь о будущем. Мама была актрисой и часто ездила на гастроли, естественно, что ни о каком постоянном месте жительства говорить не приходилось. Но она была великолепной актрисой, могла устроить спектакль на пустом месте.

А потом отец забрал меня у неё, посчитав, что семилетнему ребёнку не место за кулисами. Мама уехала за границу и там вышла замуж. Больше мы с ней не встречались. Печально…

Отец замкнулся в своём крохотном мире, куда мне было запрещено входить. Потом два покушения на его жизнь, попытка развала его «детища», любимой фирмы. И всё! Он ожесточился и отвернулся от мира и… от меня тоже.

Мы не вели задушевных бесед, редко встречались. Несколько раз в период взросления я пробовала «бастовать», делала бессмысленные поступки, пытаясь обратить на себя внимание, но потом увлеклась пением.

Я училась в закрытом интернате для девочек, где был кружок пения. Отцу было всё равно, лишь бы я не связалась с дурной компанией, и не стал мне запрещать посещения кружка.

Мой голос, красота и буйный нрав, так называл это отец, достались мне от матери. От отца мне достались скрытность и аналитический ум. Мои подруги «неслись» навстречу приключениям, порой не думая о последствиях, они влюблялись, флиртовали. А тем временем я обдумывала каждый шаг, просчитывая ситуацию наперёд. В итоге к двадцати годам я так и не накопила нужный опыт общения с людьми, не говоря уже о противоположном поле.

Мне было страшно вступать во «взрослый мир». Теперь отец мечтает меня видеть меня в своей фирме, по меньшей мере, финансовым директором.

А я хочу петь на сцене!

Поэтому поступление в консерваторию — это ещё один протест против деспотизма моего отца. Он решил сделать мою жизнь просто невыносимой. Это надо же, приставил ко мне телохранителя. Видите ли, его беспокоит моя безопасность. Да эта гора мышц больше похожа на цепного пса!

Почему возмущаюсь?

Он всюду ходит со мной. Мои друзья боятся подходить ко мне, когда видят его за моей спиной.

Рост почти два метра, широкие плечи… Лицо — абсолютно непроницаемая маска, ни одной эмоции. А глаза! Синие льдинки, от взгляда которых душа уходит в пятки. Хотя…

Иногда в них мелькает какой-то необычный огонёк, когда он смотрит на меня. Я часто задумываюсь над этим. Но порой он просто невыносим!

Я посмотрела на отца из-под опущенных ресниц. Он хмурится, а это недобрый знак.

— Папа, я буду учиться там, где пожелаю,- мягко произнесла, стараясь, чтобы всё-таки он услышал то, что мне необходимо.- И ещё, убери от меня этого Цербера. Я больше не могу появляться вместе с ним. Меня же люди боятся!