В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев

В то же время ни на один день, среди лишений и несчастий, я не переставала научно работать для Лен. Университета. Радио с законной гордостью передавало, что профессор Консерватории Грубер в таких условиях написал историю музыки. Да, это вызывает чувство гордости. Ленинградские ученые продолжают в осажденном городе свою научную работу для советской культуры. Они характеризуются своим уменьем оставаться на посту в любых условиях. Но и я имею честь быть ленинградским ученым. Я пишу монографию (уже 3 главы написаны) «Проблема античного реализма», стоящую в плане научных работ кафедры, и записываю, подготовляя к печати, «Лекции по теории фольклора», — курс читаемый мною в последнем учебном году в ЛГУ. Здесь я впервые доказываю, что фольклор древнее религии, и оспариваю мнение, что обряды, мифы, праздники и пр., — «обмирщвленный», «выветрившийся» культ. Мне хочется, пока я жива (а это может ежеминутно пресечься), успеть подвести синтетический итог своему научному опыту, и потому я вынуждена быть настойчивой и торопиться. Что же касается до оборонной работы, то я вела ее с первых дней войны в общественном порядке, и не намерена вменять ее себе в заслугу.

Так. обр., я не иждивенка, и иждивенческая карточка не только унизительна для меня, но просто не соответствует действительности.

Считаю возможным напомнить, что я — первая русская женщина — доктор филологических наук, я ученица и ближайшая соратница покойного Николая Яковлевича Марра, с которым ревностно боролась за передовую советскую науку долгие годы.

У меня свыше 81 исследования, и меня знают заграницей, особенно в Англии.

Мною создана в 1932 г. первая кафедра классической филологии (при ЛГУ, куда я вошла первой женщиной-зав.кафедрой), и последние 10 лет я ею с честью руководила. Имею многочисленные поощрения и награды «за высококачественную подготовку кадров», «за большую научную работу», «за активную общественную работу» и пр. (см труд. книжку).

Все это дает мне морально-политическое право не считаться с лабиринтом формальных мелочей. Я прошу не исключения, а права. Обращаюсь, в условиях осады, к высокоавторитетной руководящей организации с просьбой дать мне силы для продолжения работы. Я обещаю Вам, что не обману ни Вашего доверия, ни поддержки.

17 сент. 1942

О. Фрейденберг

Канал Грибоедова 37, кв. 4

Ленинград

► Подлинник. Там же. Д. 34. Л. 32-33.