В том гробу твоя зарплата. Трудовые будни

– Вот как, значит? – упырица смотрела на меня взглядом строгой школьной учительницы и поджимала губы. Ну, где? Я жду? Пять… четыре… три… два… Цык! Есть контакт!

– Вы продаете недвижимость? Забавно! – усмехнулась упырица, с достоинством присаживаясь в кресло и расправляя красивое и явно недешевое платье, – И что вы можете мне предложить? Учтите, старые особняки меня не интересуют, замки – тоже. Может быть, усадьбы?

Я протянула ей альбом с усадьбами.

– А почему вы не предложили мне кружечку крови? – высокомерно заметила она, поглядывая на кулер,– Или вас не выдрессировали подносить покупателям кровь? Надо будет сделать замечание вашему хозяину, чтобы он дрессировал вас, как следует.

Может, мне еще через горящий обруч попрыгать? Внимание! Смертельный номер!  С криком «Але… Оп!» я прыгаю через огонь и получаю сахарок. Зал в восторге от моей сообразительности, ревет и рукоплещет. Главное, чтобы передо мной не выводили зверинец, страдающий расстройством желудка. И чтобы сахарок случайно не уронили в навозные опилки.

– Я – не дрессированное животное, – ледяным голосом ответила я, холодно глядя на клиентку.

– Надо будет сказать хозяину этой конторы, чтобы человек вел себя, учтиво и знал, что разговаривает с венцом природы – вампиром. Конечно, что взять с тех, стоит на ступень ниже в своем эволюционном развитии, – грудным голосом и с томным вздохом произнесла упырица, лениво перелистывая страницы, – Я всегда была уверена в том, что люди – это просто животные. Но, я думала, что они поддаются дрессировке и обучению. Я удивлена, почему ты еще не принесла мне кровь.

Он перелистнула еще одну страницу каталога, искоса взглянув на меня.

– Неужели люди настолько тупы, что им нужно повторять дважды? – произнесла посетительница, с интересом рассматривая какую-то картинку.

Я молча встала, взяла кружку, набрала в нее кровь, а потом поднесла упырице.

– Ты должна становиться на колени, предлагая мне кровь, – заметила та, читая описание под каким-то мрачноватым замком, – И обращаться ко мне должна не иначе: «Да, моя госпожа!» Ну же, я жду! Давай, маленький мерзкий человечек, вспоминай, чему тебя учили! Ну же!

Я медленно, с дежурной улыбкой разжала пальцы, кружка с кровью упала на пол, разлетелась вдребезги, обрызгав кровью туфли посетительницы и подол ее бордового платья.

– Да как ты смеешь! – возмутилась она, бросая на стол альбом.

– Случайно получилось, – спокойно и холодно ответила я, а потом улыбнулась, – Приношу свои глубочайшие извинения за причиненные неудобства.

– Ах, ты ….  – возмутилась упырица, разглядывая брызги крови на своей одежде, – Отвратительный сервис! Да ты знаете, кто я, мерзкий человечек?  Да ты должна мне в ножки кланяться и туфли вылизывать! Я считаю это – личным оскорблением! Меня только что оскорбили! Я подам жалобу! Где у вас жалобная книга?

Лемира молча показала на книгу, лежащую на подоконнике.

Упырица взяла ручку и стала выводить отзыв. Выводила она старательно, с омерзением поглядывая на меня и цыкая зубом. Я с омерзением смотрела на нее.

– Пишите, пишите! – заметила Брисса, цыкая зубом, – Наберется пять плохих отзывов – мы ее съедим.  Директор обещал.

Вот, сволочи! А я – то думаю, почему все так притихли? Я почувствовала себя бутылкой «Хеннеси», которую разопьют на какой-нибудь местный праздник, а потом побегут за следующей.

Дверь за «жалобщицей» с грохотом закрылась. Я вытерла кровь, собрала черепки и принесла другую кружку. Эту кружечку я нашла среди хлама и даже сполоснула. В туалете. В прямом смысле этого слова. Держа двумя пальцами это фарфоровое произведение искусства, я осторожно поставила его возле кулера. Пейте на здоровье!

Только я снова собралась в «тайную комнату» мстить Ренелю, как снова появились покупатели. Мамашка – упырица с тремя спиногрызами-кровососами. Детки потянули воздух и ломанулись ко мне. Мать не успела открыть рот, как старшенький в бархатном костюмчике, пенясь слюнкой, попытался укусить меня за руку, но тут же произошло нечто странное. Он отлетел к стене и заорал, как резанный.

– Что ты сделала с Людвигом? – истерично  заорала мамашка, бросаясь ко мне и бурля от негодования, – Ты ударила Людвига! Разве так можно? Он же ребенок! Я подам на тебя жалобу! В высшие инстанции! Знаете, кто мой муж? Он работает у Фюрста Эдлера! Да он всю кровь тебе выпустит! Попомни мои слова! Людвиг, пойдем, мой сладкий. Тебе больно? Ты ушибся? Не плачь, мой хороший. Папа ей всю кровь выпустит! Я напишу в Магистрат! Мы прямо сейчас идем в Магистрат писать жалобу! Нашу жалобу пропустят без очереди!

Упыреныш орал, как резанный, пока его волокли к выходу. Брат и сестра орали вместе с ним, без повода и  за компанию. Создавалось впечатление, что это хоррор – экранизация «Трех поросят», которая закончилась суровой расчлененкой главных героев. Но перед этим они весь фильм так орали, что зрители, которые к концу фильма были же всецело на стороне маньяка – волка, уже умоляли расчленить их как можно скорее, с наслаждением вслушиваясь в последние повизгивания и недоверчиво вглядываясь в последние конвульсии.