В трех соснах…

Но, как бы не разочаровала меня награда, это вовсе не повод отказываться от нее совсем. Нищему и медяк — богатство. Так что свернув лагерь под Просветом, я всех ребятишек пригнал сюда. Мы забирали всё! Всё, что нам обещали. И мне плевать если на нас смотрели как на бомжей, собирающих пустые бутылки. Плевать! Книги грузить в машину. Все! Чтоб ни одна самая зачуханная книжонка не осталась. Из медкабинета выносить тоже всё. Лекарства, градусник, даже не очень чистый медицинский халат! А вот, смотрите — носилки медицинские! Грузите! Эх, жаль каталки тут нету. Телефоны все снимаем. И коммутатор. И, даже, провода телефонные чтоб все ободрали! Все! К каждой вышке, каждый метр дефицитного телефонного провода оборвать и смотать.

Чувствовал я себя прескверно. Тут и ноющая рука, и слипающиеся глаза (третьи сутки без сна) и ощущение себя оплеванным. Ловко Князь меня на место поставил. Ой, и ловко. А я еще гордился сразу — «ой, какой я молодец, самого Князя обыграл на его же поле.» Ой дура-а-ак… Не мой это уровень. Он таких как я на завтрак по десятку ест.

В общем, домой я возвращался не гордым победителем, а мокрым мальчишкой, насобиравшем мелочи в фонтане. Вот она — моя цена.

Впрочем, встретили нас оставшиеся весьма радостно. Ну с их-то точки зрения всё прошло идеально. Никто не убит больше, ни ранен даже. Все целые и здоровые вернулись. Противник разбит. Вон пара пленных, добро какое-то принесли… Успех… И только я один был мрачнее тучи.

Ну а дома я хотя и пытался что-то там ещё командовать, распоряжаться, но все время натянутая пружина внутреннего напряжения постепенно ослабла, и я сам не заметил, как меня вырубило. (Дело-то к ночи уже. Полдня к Просвету добрались, да там полдня, да обратно пока дошли — темно на улице.) Да и немудрено, что вырубило. Считай, две ночи не спал. Опять собственный организм на излом проверял. А что делать? В критической ситуации сон становится непозволительной роскошью. Вот и приходится границы выносливости определять.

Короче, отрубился я. Едва-едва хватило сил до собственной комнаты добрести и кое-как раздеться, перед тем как кровать рухнуть. Чисто на автомате уже. С закрытыми глазами.

Спал я спокойно без сновидений. Никакие мальчики кровавые мне не снились. Как вспомню прошлый раз — аж озноб пробирает. (Почему-то мне кажется, что я мог бы тогда и не проснуться, если б те тени убитых, смогли тогда меня под землю утащить.) А тут ничего. Просто выключился и всё.

Проснулся же я от вполне естественного желания уже утром. (Вечером-то посетить туалет сил не нашлось, вот теперь мочевой пузырь будильником и работает.) Впрочем, не только переполненный организм стал причиной пробуждения, но и негромкий разговор в коридоре возле моей двери.

— А сами вы не можете справиться? Вам на всё команда нужна?

— Ну Шиша же главный… Он всем рулит же.

— А без него вы уже ничего и сделать не можете? Сами-то вы на что?

— Так как? Если Шиша главный-то?

— Да, ЁКэЛэМэНэ… Он один! Понимаете? Один! А вас больше сотни! И вы все к нему с каждой ерундой идёте. Все! Сто человек к одному. Ему что, разорваться что ли? Вот ты спал прошлой ночью?

— Этой?

— Нет, прошлой.

— Ну, спал. Не всю ночь, правда, мы ж сначала…

— А Шиша не спал! Вообще. И позапрошлую ночь — тоже! Потому что только он один за всё отвечает. И вот он первую ночь только спит и вы даже отдохнуть ему толком не дадите?

— Она права, — раздался голос Малинки. Первый-то голос у меня никак идентифицировать не получалось. Никак сообразить не могу. Вот мальчишечий голос, который меня разбудить хотел, я узнал. Это ж Башка был. А вот девичий, что охранял мой покой, не узнаю. А вот Малинку сразу определил: — Мы все отдыхали, хоть сколько-то, но поспали, а он…

— Да загнали вы своего Лидера! — вновь перебивает ее незнакомый голос. — Как лошадь загнали. Шагу без него ступить не можете. И это вас пока всего сто человек. А что будет если вас триста будет? Он вообще отдыхать перестанет?

— Все правильно, — голос Малинки обретает твердость. — Пошли, Башка, пусть Шиша выспится хоть.