В третью стражу

— Поймите, Митенька, вина в случившемся по большей части только ваша и ни чья больше. Понимаю, жить и работать под постоянным давлением, в чужой стране тяжело. Не у таких как вы бойцов нашего движения нервы не выдерживали. Один Горгулов[23], покойный, своей выходкой вреда больше принес, чем все чекисты и Сюрте вместе взятые. Так что выйдите отсюда через чёрный ход и тихонько-тихонько, ползком, огородами — в Бельгию, а лучше — в Голландию. Отсидитесь там с полгодика, может за это время и поуспокоится всё. До свиданья, юнкер, не поминайте лихом нас грешных.

«Резать по живому» пришлось не только в РОВС, но и в личной жизни. «Ножки Аделины чудо как хороши,- думал Вощинин, забирая свои вещи из съёмной квартиры,- но свои ноги мне дороги как память. Одна — последняя, другая — предпоследняя, и я не хочу, чтобы мне их выдернули ради каких-нибудь высоких идеалов».

Непростое искусство отрубания возможных «хвостов» было без преувеличения вбито в Дмитрия учителями с обеих сторон практически на рефлекторном уровне. Без судорожных метаний, тяжелого дыхания загнанного животного, в общем всего того что любят изображать в дешёвых романах и синема. Жаль было только новый пиджак, лопнувший на спине в результате прыжка с поезда невдалеке от франко-бельгийской границы. Через «окно» пришлось идти, наскоро заштопав его и прикрыв, также второпях украденным в придорожном кафе, пальто.

До встречи со «связником» в Амстердаме оставалась всего неделя. Пересечь за Рождественские праздники Бельгию и Голландию — что может быть проще?

(5)

Из газет:

Эфиопская армия усиливает приготовления к наступлению в Огадене и одерживает успехи на различных участках фронта

СКАНДАЛ! Наш товарищ Вала, мэр Аля, лишён своих гражданских прав.

Карикатура. Наши великие «патриоты». Журналисты и политики, выстроившись перед портретами Гитлера и Муссолини, поднимают руку в фашистском приветствии. На портретах цитаты: «Надо разрушить Францию! «Майн кампф» Гитлер» и «Франция прогнила! Муссолини».

Allons enfants de la Patrie,
Le jour de gloire est arrivé !
Contre nous de la tyrannie,
L'étendard sanglant est levé, (bis)
Entendez-vous dans les campagnes
Mugir ces féroces soldats ?
Ils viennent jusque dans vos bras
Égorger vos fils, vos compagnes !

(Вперёд, Отчизны сыны вы,
Час славы вашей настал!
Против нас вновь тирания
Водрузила кровавый штандарт.
Слышишь ты в наших полях
Зло воет вражий солдат?
Он идёт чтоб сын твой и брат
На твоих был растерзан глазах!)

Марсельеза

Гимн Французской Республики

Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!

Интернационал

— Ты там осторожно, пожалуйста.

Жаннет оглянулась. Паша стоял у двери, подпирая плечом косяк. Сегодня он был в форме и… да, сегодня он нравился ей больше.

«Больше, чем кто? — Спросила она себя. — Или больше, чем когда?»

— Не боятся! — Сказала она с улыбкой. — Не можно бояться. Должна. Ты тоже знаешь. Я правильно сказала?

— Почти. — Улыбнулся он, переходя на французский. — Но ты там все равно поосторожней.

По-французски он говорил отлично и почти без акцента. А тот акцент, что у него был вполне мог сойти за польский, поляков же в Париже не меньше чем русских. Много.

— Не мешай. — Попросила она. — Мне еще вещи собрать…