В третью стражу

Часть I. Автономное плавание

Жизнь человека соткана из бесчисленного множества случайностей, и то, что некоторым она кажется ровной дорогой, непрерывной, как идеальная прямая, есть лишь иллюзия…

Из размышлений неизвестного философа

Глава 1. А поутру они проснулись

(1)

— Drie… Twee… Een… GELUKKIG NIEUWJAAR!

— Happy New Year!

— Cheers! — Ицкович чокнулся пластмассовым стаканчиком с прохожим в шапке Санта-Клауса.

— Santé![24] — с незнакомыми дамами Федорчук предпочитал чокаться по-французски.

— С Новым Годом! — бокалы всех троих поднялись почти одновременно.

— Блин! — сказал Ицкович, — Вот нате вам, дожили — на дворе 2010 год! А в школе я был уверен, что и двухтысячный — чистая фантастика!

— О! Це добре! — поддержал его Федорчук, — Ось за це треба ще трохи випити! И не цие газовано водички, а чого нибудь мицнише! Але через брак гербове…

Он разлил по стаканчикам остатки шампанского и заговорщицки подмигнув, поставил бутылку на асфальт. Степан уже поднёс бокал к губам, но Виктор предостерегающе поднял указательный палец.

— Хоспода! — он оставил свою «хохляцкость», от которой сохранилось только украинское «г», которое скорее «х» для русского уха, — Я предлагаю выпить за то, чтобы мы ещё не раз могли удивиться таким вещам. Короче говоря, я пью за то, чтобы мы так же вместе встретили 2020, 2030 и так далее, чем больше, тем лучше. Как там говорится? Чтобы елось и пилось…

— Чтоб хотелось и моглось! — закончили хором Степан с Олегом.

И опорожнили свои импровизированные бокалы. И как будто в подтверждение тоста какая-то местная барышня в розовой пушистой курточке чмокнула Ицковича в щёку, от чего тот сразу же просиял и, провожая фемину взглядом, опрокинул в себя последние капли золотистой жидкости. А потом с сожалением посмотрел на пустую ёмкость в руке и, быстро оглянувшись по сторонам, достал из кармана плаща початую бутылку виски.

— По чуть-чуть? — спросил он и, получив утвердительные улыбки и кивки компаньонов, разлил по стаканчикам жидкость цвета некрепкого чая.

— Так, — с напускной серьёзностью сообщил он друзьям, провожая пустую бутылку в урну. — У кого-нибудь есть что-нибудь алкогольное? Так я и знал. Где продолжим? В номере у меня? Или есть другие предложения? — уставил он указательный палец в пространство между Матвеевым и Федорчуком.

— Ща бум пить глинтвейн. Адназначна! — заявил Степан. — Чтобы в Амстердаме, в новогоднюю ночь и не выпить глинтвейна, это, знаете ли…

— Який ще там глiнтвейн? — вернулся в своё амплуа Витька Федорчук, — Жодного глiнтвейну нам не треба! Вимагаємо горилки i якнайбільше!

— Алкаши! — Констатировал со смехом Матвеев. — Предлагаю компромисс. Шампанское. Много!

Но шампанского на площади Ньювмаркт не было. То ли раскупили уже, то ли еще что. Вот глинтвейна было хоть залейся, и глинтвейна со взбитыми сливками, и глинтвейна с кофе, и кофе с глинтвейном, и просто кофе и прочих горячих напитков. Шампанское же, судя по всему, все приносили с собой. Они вот тоже озаботились, но…

— У меня в номере есть шампанское, — сообщил с ехидной усмешкой Виктор. Две бутылки!

Федорчук и всегда-то был запасливым. А уж после того, как переехал из Белокаменной в Харьков, а оттуда в Мать городов русских, перешёл на «рiдну мову» и сделался заправским хохлом, отрастив себе висячие усы, достойные самого Тараса Шевченко, тем более. Матвеев и Ицкович в упор посмотрели на своего товарища.

— А що, ви не маєте? — спросил он, посмотрев на них своими наивными до издевательства глазами.

Но ответа он не дождался. Русский вместе с евреем подхватили оставшегося в меньшинстве самостiйного громадянина под белы рученьки и потащили прочь — к заветному номеру на третьем этаже гостиницы Ambassade, расположенной на берегу одного из многочисленных местных каналов.

Сразу за площадью праздничная толпа не то что бы исчезла, но значительно поредела. Многоголосый гул пропал, остались отдельные голоса на местном, французском, английском и немецком языках. Ближе к каналу какой-то женский голос недовольно верещал по-русски: «Я же тебе говорила, быстрей надо! А ты, успеем, успеем… Ну и где этот твой фейерверк, я тебя спрашиваю?!». Немножко фейерверков было и здесь — периодически с обоих берегов канала в небо с шипением взлетали ракеты и с громким треском рассыпались над крышами разноцветными искрами.

Ругающиеся соотечественники остались позади. С канала тянуло холодом, но снега почти не было. Так чуть-чуть и кое-где, но зато на деревьях, скамейках, бортах барж и катеров, везде был лед. И Ицкович, несмотря на выпитое, уже начал поеживаться в своем не слишком подходящем для такой погоды плащике.

— Так, — твердо заявил Олег, останавливая компанию на пороге открытого питейного заведения. — Или мы сейчас зайдем, или я дам дуба!