В трущобах Индии

Но прекрасная шхуна эта, сделанная в Америке известным строителем, которому Сердар открыл тайну ее назначения, не боялась самых больших судов английского флота. Она не только проходила по двадцать два узла в час, но американский инженер, составивший ее план и следивший за ее постройкой, позаботился и о том, чтобы она могла защищаться против всякого нападения, какими бы ни были силы ее противника. Неизвестный никому изобретатель, он говорил, будто ему удалось найти способ парализовать силу самых больших броненосцев и дать маленьким судам возможность в десять минут отправить их ко дну. Не имея, однако, никаких денежных средств на устройство модели своего изобретения, с которою он мог бы сделать необходимые ему опыты, он не мог бороться с апатией, нежеланием и завистью разных испытательных бюро, куда его посылали, а потому, посетив напрасно все морские власти Европы, он с отчаянием вернулся в свое отечество, истратив все свои деньги до последнего пенни. Случай столкнул его с Сердаром, который приехал в Нью-Йорк для постройки «Дианы»; он предложил ему руководить постройкой шхуны и вооружить ее таинственной, изобретенной им машиной.

Сердар согласился и поставил условием, чтобы «Диана» могла одинаково хорошо двигаться с помощью парусов и с помощью пара и принимать по желанию и по мере надобности вид судна, плавающего у берега.

Когда шхуна была выстроена, инженер сообщил ее владельцу тайну устройства разрушительной машины, которою он снабдил ее. Сердар был поражен: менее чем в десять секунд она могла уничтожить самый могучий броненосец. Вот почему до настоящего времени он отказывался пользоваться ею, предпочитая с помощью необыкновенной быстроты движения скрываться от крейсеров, что было нетрудно при двадцати двух узлах в час.

Для того чтобы капитан Шейк-Тоффель, который командовал судном во время его отсутствия, не вздумал пустить в ход эту машину во время битвы с английскими судами, он не открыл ему тайны, хранимой в недрах «Дианы». На передней части ее находилась каюта, обшитая броней снаружи и внутри, ключ от которой хранился у Сердара и куда никто не входил, кроме него. Там-то скрывались машина и механизм, необходимый для ее управления.

Когда маленькое судно было кончено, инженер и Сердар отправились в одно прекрасное утро, чтобы сделать пробное путешествие в несколько часов: они вышли в открытое море, и в то время, как судно проходило мимо подводного рифа, который омывался океаном в течение целых столетий и был вдвое больше самого большого из судов, инженер с помощью машины бросил в него разрывной снаряд; спустя несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, от рифа не осталось больше и следа.

Вот почему Сердар дал клятву никогда не пользоваться этой машиной; даже против английских судов, за исключением разве того случая, когда к этому его побудят необходимость и интересы безопасности. Он не мог вынести мысли о возможности отправить на верную смерть столько людей, среди которых могли быть и отцы многочисленного семейства.

Он очень строго хранил свою тайну, и Шейк-Тоффель оставался все время при том убеждении, что он управляет обыкновенным, но хорошим судном, быстрым на ходу, но неспособным сделать вред кому бы то ни было.

VI

Адмирал флота имама Маскатского. — Мариус Барбассон из Марселя, прозванный Шейк-Тоффелем. — Странствования провансальца. — На пути и Пондишери.

Любопытный тип представлял собою этот Шейк-Тоффель, которого вы принимаете, конечно, за мусульманина из Индии, судя по его арабскому имени. Пора нам познакомиться с ним. Будем весьма удивлены, когда взойдем на судно и услышим, как он командует им.

Что касается имени, то оно было действительно арабское. Что касается религии, он был действительно мусульманин. Но тут-то и начинается самое странное во всем происшествии; хотя он носил арабское имя, хотя он был мусульманин, он не был ни арабом, ни индусом, ни турком, так как был сыном покойного Цезаря-Гектора Барбассона, бывшего при жизни продавцом блоков и корабельных канатов на набережной Жольетты в Марселе, и жены его Гонорины-Амбаль Данеан, как сказано в официальном акте.

Он получил при рождении имена Проспера-Мариуса Барбассон-Данеана в отличие от потомков другой ветви Барбассонов-Тука, которые пренебрегали торговлей и предпочитали либеральную карьеру таможенных чиновников и морских жандармов.