В царской ставке

Второй поезд стоял на другом пути в небольшом расстоянии от первого, и остальные управления штаба разместились в ближайших казарменных постройках бригады. Личное общение между управлениями штаба ограничивалось кратким изложением дела или получением справки. В управление же генерал-квартирмейстера чины штаба, не принимавшие непосредственного участия в оперативной работе, вообще не допускались.

Штаб Верховного Главнокомандующего при великом князе был весьма немногочисленный: в управлении генерал-квартирмейстера было около 8 офицеров Генерального Штаба, а в каждом из остальных военных управлений, т. е. в управлениях дежурного генерала, военных сообщений и военно-морском было от 4 до 6 офицеров, так что в непосредственной работе по верховному управлению вооруженными силами России участвовало всего около 25 офицеров. Во всём же штабе, включая чинов дипломатической и гражданской канцелярии, офицеров для шифрования, адъютантов, офицеров на второстепенных или специальных должностях, было всего человек около 60, не считая офицеров частей, несших охрану Ставки и ее обслуживающих.

В этом отношении Штаб при великом князе был полной противоположностью Штабу, который при Государе разросся до нескольких сот человек.

Охранные части оцепили Ставку кольцом своих постов и в район ее расположения никого не пропускали, а окружающая нас лесная местность, скрывая Ставку от посторонних взоров, еще больше отчуждала нас от внешнего мира и способствовала строгому образу жизни, заведенному в ней с самого первого дня, чем была создана спокойная обстановка для сосредоточенной работы и было обеспечено сохранение тайны.

* * *

Работа в Штабе продолжалась с раннего утра до позднего вечера, а зачастую и ночью – с небольшими перерывами для завтрака и обеда.

Во время завтрака и обеда, когда в вагон-ресторан нашего поезда сходились офицеры Штаба, не допускались служебные разговоры и беседа велась на отвлеченные темы, не касающиеся ведения войны. Еда была простая и к столу подавалось только легкое белое или красное вино.

Каждый день известное число чинов Штаба из нашего поезда приглашалось к столу великого князя в первый поезд.

Вагон-ресторан этого поезда, как и все вагоны-рестораны, был разделен переборкой с дверью на два неравные отделения. В меньшем отделении за столиком в углу сидел великий князь с начальником штаба и протоиереем о. Шавельским; за столиком рядом с ними занимали место представители союзных армий, а за остальными двумя столиками сидели генерал-квартирмейстер и приглашенные гости. В большом отделении сидели остальные чины первого поезда.

Великий князь входил в вагон-ресторан в точно назначенный час, пожимал руки сначала всем гостям, а затем переходил во второе отделение, чтобы поздороваться с теми чинами первого поезда, которых он в этот день еще не видел. Ввиду его высокого роста на верхней перекладине дверной рамы в переборке был прикреплен лист белой бумаги, чтобы обратить его внимание на необходимость наклонить голову.

Завтрак продолжался очень недолго, – каких-нибудь полчаса с небольшим. Беседа за столом обычно носила не натянутый, но сдержанный характер. Когда дела на фронте шли благоприятно, великий князь принимал в ней живое участие и остроумно шутил, но когда положение на фронте оставляло желать лучшего, великий князь хмурился и завтрак быстро проходил в молчании.

В тяжелые же периоды Самсоновской катастрофы и отступления из Галиции приглашения к столу великого князя прекратились.

* * *

Короткими перерывами работы после завтрака и обеда мы пользовались для прогулок пешком и верхом по живописным окрестностям Ставки. Эти прогулки были единственным нашим развлечением.

Во время этих перерывов генерал-квартирмейстер Ю.Н. Данилов обычно гулял по дорожке сада вдоль домика, где было его управление, и, покуривая сигару, обдумывал ведение операций. Великий князь, когда не гулял вместе с ним, – строго наблюдал за тем, чтобы никто не нарушал размышлений Ю.Н. Данилова во время этих прогулок.

Изредка мы, более молодые офицеры Штаба, выезжали целым эскадроном верхом на прогулку под командой общего любимца Ставки весельчака и балагура – бывшего лихого кавалериста полковника Генерального Штаба Муханова, который заставлял нас проделывать разные эволюции. Во время этих эволюций больше всего доставалось, конечно, нам, морякам, а особенно мне, ибо мой «россинант», не желая терять «собственного достоинства», решительно никогда не торопился. Однако, к нашему удовольствию, доставалось от Муханова и его собратьям по оружию, особенно медлительному и мягкому полковнику Стаховичу. Прогулки эти своим весельем очень способствовали поддержанию хорошего настроения в Ставке.

Хотя великий князь весьма отрицательно смотрел на посещение родными и женами членов Штаба, всё же изредка жены некоторых из нас приезжали на краткие свидания со своими мужьями, и, тщательно скрываясь, жили в плохонькой гостинице местечка Барановичи.