В царстве тьмы. Оккультная трилогия

Они прошли в описанную выше комнату, и тогда доктор спросил:

— Верующий ли вы человек? Верите ли вы в Бога?

— Признаюсь, не совсем. Но… ваш вопрос удивляет меня: я пришел к вам лечиться, а не исповедовать свои религиозные убеждения, — надменным и недовольным тоном ответил больной.

— Вы ошибаетесь, — доктор улыбнулся. — Если вы внимательно слушали все, что я только что говорил, то должны понять, что нравственное состояние сильно влияет на физическое, а оккультные последствия деяний вашей жизни вовсе не способствуют тому, чтобы вы могли похвастаться цветущим здоровьем. Вы ростовщик и под сурдинку грабите людей. Многие обобранные вами дочиста с отчаяния кончили самоубийством и теперь преследуют вас неумолимой ненавистью. Даже относительно своих близких вы скаредны и злы: ваш брат, заболевший вследствие лишений, умер в больнице, а мать изнывает в нищете. Ежедневно сыплющиеся проклятия и ругательства — словом, все возбужденные вами злые чувства — падают на вас же потоками ядовитых флюидов, которые отравляют вас и губят.

Мертвенно-бледный, с вытаращенными глазами, дрожа от изумления и гнева, смотрел больной на врача, смело разоблачавшего строгим и спокойным голосом все его дурные поступки… впрочем, никому не известные.

— Теперь, если желаете лечиться, становитесь на колени и молите Христа о прощении. А в виде покаяния напишите на листе бумаги перечень своих дурных дел и потом бросьте в жаровню, которую я зажгу, — повелительно прибавил доктор.

Теперь на лице больного отразилась боязнь, забавно сменившая выражение неудовольствия; страх пересилил. Он встал на колени, написал длинный список грехов и бросил лист в огонь жаровни. После этого врач велел ему подняться на нечто вроде металлического решета и опуститься на колени, а на уголья жаровни, стоявшей под решетом, Равана бросил горсть ладана. Ароматные облака окружили больного, а врач окропил его, читая очистительные молитвы и магические заклинания.

Больной начал стонать и корчиться, жалуясь на жгучую боль во всем теле и не замечая исходивших из него спиралей черного дыма. Наконец он судорожно зарыдал.

— Если вы искренне сожалеете о прежних заблуждениях, то подумайте, чем бы вы могли исправить причиненное вашим ближним зло. Или вы вовсе не намерены это сделать? — спросил доктор.

— Да-да, непременно хочу исправить все. Я сожгу векселя бедных должников и облегчу участь вдов и сирот, оставшихся после самоубийц, а матери назначу пенсию, поставлю крест на могиле брата и закажу обедню за упокой его души, — бормотал больной.

— Ваши намерения похвальны, но не откладывайте их в долгий ящик. Теперь сойдите, и надо еще очистить ваше платье.

Господин сошел на пол — и вдруг с недоумением радостно воскликнул:

— Да ведь я чувствую себя лучше, голове гораздо легче, нога и рука свободно сгибаются, а боль в руке, мешавшая мне писать, совершенно прошла! О! Господин Равана-Веда, вы великий чудотворец!

— Я только скромный ученик герметической науки. Тем не менее я обещаю вам полное выздоровление, если вы устоите на пути Истинном.

Когда пациент оделся, доктор дал ему магнетизированных облаток для приема утром и вечером, флакон с эссенцией для натирания и приказал опять прийти через неделю.

Среди больных появилась дама, которую Заторский приметил раньше в зале благодаря ее эксцентричному туалету. Она тотчас принялась описывать все мучившие ее недуги, сопровождая этот перечень позами Ниобеи и стреляя глазами в красивого, но презрительно слушавшего ее индуса.

— Вы замужем, сударыня? — прервал тот ее причитания.

— Да. Мой муж идеальный человек, он обожает меня, — жеманно ответила она.

— Значит, в награду за это вы и обманываете его с удивительной развязностью? У вас есть возлюбленный, сударыня, и эта ваша связь не составляет тайны даже для ваших детей, которых вы развращаете своим примером. Кроме того, вы прибегаете к колдовству и темным силам, чтобы подчинить себе мужа с любовником, а последнему вы коварно надели на шею крест, оскверненный заговором черной магии. Пока вы не уничтожите это кощунство и не откажетесь от всякого общения с царством тьмы, вы будете неизлечимы, потому что только жертвами можете заслужить милость и прощение.

Багровая от бешенства и негодования, дама сначала не могла говорить, а когда несколько оправилась, то крикнула:

— Как вы смеете говорить это! Вы оскорбляете меня вместо того, чтобы лечить! Дикарь, никогда не имевший дела со светской женщиной! Знайте, неуч, что единственное мое колдовство — моя красота, а мои домашние дела вас вовсе не касаются. Не желаю я вашего шарлатанского лечения и предупрежу моих друзей, что вы не врач, а шпион. Найду других, которые вылечат меня.

— Сомневаюсь. В вас уже есть зачатки рака, и вы неизлечимы для науки, занимающейся врачеванием одного только физического тела.

Не ответив ничего, она выбежала, злая, как фурия.

Когда вечером Вадим Викторович рассказал этот эпизод князю, оба от души посмеялись.