В цель! Канонир из будущего

Прошли пятеро воинов в строю, неся на плечах мушкеты, с неизменным капралом сбоку, периодически строго покрикивающим на них. Обстановка спокойная – не скажешь, что шведы терпят поражение. Или эта часть осталась в стороне от удара, не участвуя в осаде Пскова? Эх, язык бы шведский знать, но – увы… Тоже мне – лазутчик, сижу в плену в сарае и хочу собрать сведения. Смешно. Главное – не столько добыть важные сведения, сколько передать их своим. Только какие уж тут свои – ни одного в русской одежде я не видел.

Надо попробовать сориентироваться – где я. Так, от Пскова мы скакали на северо-запад, стало быть – в сторону шведской границы. Меня пронзила мысль – а на своей ли, на русской земле я сейчас или уже на шведской? Ведь от места, где меня пленили, мы тоже ехали на северо-запад. Если так, то дело хуже, чем я думал. На своей земле может помочь сбежать или покормить на крайний случай кто-то из местных, а для шведов я – чужой.

Обменяют ли меня на пленного шведа? Для войска Ивана я – гражданское лицо. Выкупить – кому? Илья не знает, где я, и будет ли тратить деньги? Я же ему не родня и не зять.

В общем, куда ни кинь – всюду плохо.

Вообще-то деньги на выкуп у меня есть – лежат в моей комнате, только как о них сообщить Илье?

Послышались близкие голоса, лязгнул открываемый замок, в лицо ударил яркий свет.

– Выходи!

Я связанными руками надел на шею сумку с инструментами и вышел. Никто из шведов даже головы в мою сторону не повернул.

Меня привели к добротной бревенчатой избе, воин постучал, и когда из-за двери ответили, провел меня внутрь.

За простым дощатым столом сидел воинский начальник. То, что он командир, было понятно – на мундире золотые аксельбанты, обшлага рукавов в золотых позументах. Швед развалился на стуле, на столе стояла бутыль с вином.

– Мне сказали, что ты лекарь. Это так?

По-русски швед говорил совсем неплохо, но жесткий скандинавский акцент сразу выдавал носителя чужого языка.

– Истинная правда.

– Тогда почему тебя сопровождал воин?

– Меня вызвали ночью к раненому начальнику.

– К кому?

– Я не знаю – воин не сказал.

– У тебя в сумке медицинские инструменты, при тебе не было оружия, судя по тому, что тебя ночью сопровождали к раненому начальнику, лекарь ты должен быть неплохой, – сделал вывод швед. – Пока идет война, я отпустить тебя не могу, хотя хочу заверить, что король и мы – его подданные не воюем с населением. Наша цель – города и крепости.

Швед налил себе вина в кружку, с явным удовольствием выпил.

– Не хочешь ли послужить шведской короне, лекарь?

– И что я буду делать?

– То же, что и раньше – лечить раненых его величества.

– Как пленный, без денег? – деловито осведомился я.

Швед поморщился:

– Ты правильно понимаешь свое положение, так зачем спрашивать? Твое место будет в обозе, я распоряжусь. Тебе предоставят еду и крышу над головой. За попытку побега – смерть, пугать не хочу, но предупреждаю.

– А если я откажусь?

– Нет, ты разумный человек, зачем тебе неприятности? Посмотри на свои руки.

Я машинально глянул на кисти – они были связаны. Швед понял свою промашку, подошел и ножом разрезал веревки. Кисти рук и пальцы закололо иголочками. Я с трудом повернул кисти ладонями вверх, посмотрел. Руки как руки.

– Эх, лекарь. У тебя руки чистые, под ногтями грязи нет, как у большинства других людей. Значит – ты не воин и не землепашец. Такие руки бывают и у дворян, однако одет ты не как дворянин. Руки твои говорят о том, что ремесло твое чистое. А может, хочешь пойти на каменоломни? В Швеции много скал – работы надолго хватит. Пальцы поломаешь – у каменотесов такие неприятности случаются.

– Меня выкупят или обменяют.

– Весьма вероятно, но случится это после войны, когда воюющие стороны подпишут мирный договор, и не раньше.

Вот черт! Наблюдательный, и в уме не откажешь – может убедить.

– Хорошо, я согласен поработать хирургом. – Я помолчал и добавил: – До перемирия.

– Ты думаешь, войско вашего Ивана сможет нас одолеть? – Швед засмеялся. – В войске порядка нет, передвигаются медленно, пушки в основном в крепостях стоят, воеводы нерешительные.

– А как же Псков? Разбиты ваши войска, отступают.

На лицо шведа легла легкая тень досады.

– Это временные неприятности. Война не может состоять из одних побед, бывают и поражения. Кстати, поражение – лучший учитель в работе над ошибками, если у воевод есть мозги. Думаю, наши страны еще не раз будут воевать.

Швед зычно крикнул по-своему, вошел часовой.

– Тебя проводят в обоз; связывать больше не будут, однако и без пригляда не останешься, потому будь благоразумен.

Командир минут пять что-то втолковывал часовому по-шведски. Узнать бы, о чем говорят – все-таки речь обо мне, но увы…

Часовой толкнул меня в спину, указал на дверь. Мы шли по лагерю, и я внимательно разглядывал вражеский бивуак. Надо запомнить – что где, для будущей работы сгодится, ну и чтобы в случае чего успешно сделать ноги.