В цель! Канонир из будущего

Мы зашли в большую комнату. Янычары остались снаружи – у дверей. Визирь уселся на гору подушек, милостиво кивнул мне. Я тоже сел на толстый ковер. Неудобно – отвык я уже сидеть, скрестив ноги. Поерзал.

Визирь уловил мое движение, хлопнул в ладоши. Сзади беззвучно возник слуга и с поклоном поставил мне низкую скамейку. Я с удовольствием пересел на нее.

– Я осведомлен, что операцию дочери делал ты – Джафар лишь помогал. И, как рассказали служанки, сам бы он сделать ничего не смог – даже руки дрожали. Кто научил тебя искусству врачевания?

– О великий визирь! Меня много носило по свету. Я был в Швеции, Англии, Франции, Венеции…

Я не успел продолжить, как визирь вскочил, лицо его исказила гримаса бешенства.

– Не напоминай мне о Венеции! Ты разве не слышал, что их эскадра разбила наш флот не далее как одну луну назад?!

Я вздрогнул. Откуда же я мог знать об этом? Я тогда еще плыл на корабле в Стамбул, а здесь я как-то не интересовался военной и политической жизнью.

Визирь прошелся по ковру, успокоился, снова уселся.

– Продолжай.

– Везде, где я только ни был, учился лечить людей, был у лучших лекарей и сумел перенять у них самое передовое.

– Ты действовал, как истинный осман. Мы тоже перенимаем у покоренных народов самое лучшее. Ты бы хотел остаться здесь? Конечно, если примешь ислам.

Я похолодел. Откажусь – неизвестно, что последует за моим отказом. Соглашаться же не хочу. Я православный христианин и веру менять не собираюсь. Одно дело – съездить в чужую страну, заработать, – даже пожить какое-то время, и совсем другое – сменить веру и покинуть родину навсегда.

Визирь усмехнулся.

– Вижу – не хочешь, такие предложения из высоких уст не поступают дважды. Мне нужен хороший лекарь в мой дворец, такой же опытный и умелый, как ты. Но неволить не могу, ты свободный человек – не раб. Даже странно, что ваш царь не прибрал тебя к своим рукам. Сила любого государства – в людях. Чем больше народа и чем искуснее в разных ремеслах люди, тем богаче и сильнее империя. А Русь слаба. Вокруг нее сильные и жадные соседи – они просто растащат Русь на части. Иван же, прозываемый Грозным, больше своего народа казнил и держит сейчас в черном теле, чем потерял на поле брани. – Визирь фыркнул, продолжил: – Значит, советники у него плохие. Не открою тайны, если скажу, что наш султан Селим Второй погряз в пьянстве и не вылезает из гарема, предаваясь похоти и чревоугодию. Не делай круглые глаза, как будто не слышал – об этом весь Стамбул знает, даже последний дервиш. Скажи-ка лучше – ты ведь много странствовал, должен свою страну знать – как далеко от Дона до Волги?

Я вздрогнул от неожиданного вопроса – зачем ему это?

Визирь хлопнул в ладоши, что-то тихо сказал на ухо слуге, и вскоре четверо чернокожих эфиопов внесли круглый стол, на котором лежал свиток. Визирь подошел к столу, развернул свиток и махнул мне рукой.

Мать моя – да это же карта. И карта не Османской империи, а моей страны. Вот Крым, вот Астрахань, выше – Уфа, Казань, а в центре красуется Москва.

– Ты был в Москве, чужеземец?

– Был, жил даже – в Петроверигском переулке.

– Вот и ответь: что красивее и чище – Москва или Стамбул?

Я задумался ненадолго, потом нехотя признал, что Стамбул лучше. Хотя бы потому, что дома каменные, которым не грозят пожары, а улицы в Стамбуле не такие кривые и узкие, как в Москве.

– Однако же, великий визирь, надо признать, что Стамбул стал вашим чуть более ста лет назад, планировка и многие постройки остались еще от Византии, с римских времен.

– Это так, спорить будет только глупец. Только где теперь Византия? И я не слышал, чтобы кто-то вспоминал Константинополь. И правит в городе не Константин Багрянородный, а султан Селим. Были наши послы в Москве. Небольшой городишко, у нас не то что центры провинций – даже города в санджаках больше. Ваши люди – даже вельможи, ходят в шкурах животных, а мы – в шелках и тканях. Нравы ваши дики, а мир не устроен.

Я склонил голову.

– Все это так и не так, великий визирь.

– Разве наши послы солгали?

– Дело в природе. Зимой на Руси снег и такие холода, что ломаются деревья и на лету замерзают птицы. В шелковой одежде можно продержаться живым на морозе третью или четвертую часть очень короткого зимнего дня. Поэтому не суди мою страну строго, великий визирь.

– Ты настолько смел, чужеземец, что не боишься спорить со мной. И ты любишь свою дикую страну, я это чувствую. – Визирь склонился над картой. – Вот Волга, вот Дон. В этом месте, – визирь указал пальцем, – между ними жалкий клочок земли.

Я слегка оторопел. В моем времени именно в этом месте существует Волго-Донской канал.

– Речь идет о канале?

Визирь внимательно на меня посмотрел.

– К тому же ты очень умен и догадлив – схватываешь с полуслова. Даже и полслова я не произнес про канал. Прими ислам и поклянись служить Высокой Порте, и даю слово, что я возьму тебя к себе помощником! Клянусь, ты мне все больше нравишься. И что ты можешь сказать о канале?

– Построить можно, но на работы уйдет не один год при условии ежедневного труда многих тысяч или даже десятков тысяч людей.

– Людей? Нет, рабов.