В ту же реку 3

В воскресенье решили заехать к нашим старушкам. Но не могли решить — к кому сначала? К бабе Фене или бабе Стеше? Вопрос решился сам — ещё вчера бабуси созвонились, узнали, что обе не ездили на банкет, поругались на маму, что та не смогла их уговорить, на том и помирились. Баба Феня позвонила сообщить, что вдвоём приедут к нам часиков в пять. Есть ничего не будут, разве только чаю выпьют. С тортиком. Красненького? Рюмочку можно, лучше кагорчику. Кушать? Нет, кушать точно не будут. Курочку? Ну, курочку ладно. Нет, с картошкой не надо. Лучше с рисом. Красненькой икорки? Чуть-чуть, только попробовать. И рыбки… Маме придётся потрудиться, чтобы сервировать стол по вкусу своей мамы, чтобы та не обиделась. Бабушка любит пообижаться и покапризничать. Баба Стеша в этом вопросе лучше.

На первую половину дня мама оккупировала кухню, а отчим бегал по городу, искал кагор. Как опытный человек, не найдя в ближайшем винном, поехал в Елисеевский гастроном, с расчётом, если и там нет, пройтись по ресторанам, чтобы точно найти. Вернулся с бутылкой кагора «Араплы» Азсовхоз-треста, по безумной ресторанной цене в 5 рублей 81 копейку. Отдал шесть, конечно. Взял в ресторане Минск. Вообще-то, даже по такой цене, не положено выносить закупоренную бутылку из ресторана, там только в розлив продают, должны раскупоривать, однако за деньги можно договориться. Дефицит понимаешь. Это тебе не 21-й век первой жизни, когда плати деньги, тебе что угодно хоть на дом привезут. Сейчас товар не столько покупают, сколько «достают». Деньги у народа есть, цены относительно нормальные, вот и возникают длиннющие очереди.

Конечно, можно было бы обойтись без заказанного кагора, купить любого красного вина. И стол накрыть попроще, но тогда будет обеспечен надутый вид, вздёрнутые брови и едкие намёки о том, что дочери всегда бросают матерей. Бабе Фене не так нужны разносолы, ей требуется всячески подчёркнутое «уважение».

С бабой Стешей проще — она почти ничего не ест, выпить предпочитает рюмку водочки и непрерывно дымит крепчайшим, рабоче-крестьянским Беломорканалом. Курящих женщин в Союзе было мало, да и те почти не курили на людях, но моя двоюродная бабушка плевала на условности и дымила, где и когда хотела. Ещё она пила водку, могла художественно выматериться, причём никто даже не думал делать ей замечаний. На её внешности лежала печать «ВОЙНА», это всё объясняло посторонним людям, а иконостас наград на груди вызывал уважение.

При том, если баба Стеша хотела, то в одно мгновение преображалась. Несколько штрихов, чуть иное выражение лица, совсем другая манера разговора и перед вами оказывается лощёная интеллектуалка, один из последних осколков Серебряного Века, наверняка, бывшая дворянка, быть может, старая учительница. Нужно иначе? Пожалуйста! Старая бабушка-еврейка, в лихую годину занесённая из черты оседлости в столицу. Но все же самый яркий типаж бабушки — контуженная полусумасшедшая старуха, прошедшая в Отечественную огонь и воду. Мне только раз довелось увидеть её сольное выступление, когда она стучала клюкой по столу мелкого чинуши, пыхала в ему в лицо дымом вонючей папиросы, звенела наградами и громогласно ссылалась на свои связи «там». Нужно ли добавлять, что бабушка добилась требуемого?

Жить ей оставалось совсем недолго. В обоих дублях она умирала в самом начале 1975. Причём баба Стеша знала, что её жизнь почти закончилась. Отсюда и пришло снятие любых запретов. Из-за старых ранений — вынужденная диета. Желудок принимал только нежирную пищу, лучше всего манную или овсяную кашу без масла и молока. Вы пробовали питаться манной кашей на воде, лишь с солью и сахаром из приправ? Мне разок довелось отсидеть несколько дней на такой диете, получил незабываемые впечатления. По предписанию врачей, бабушка ежедневно выпивала пятьдесят грамм водки, вина отзывались изжогой и резями. Что ещё старушке осталось из развлечений плоти? Табак. В войну она привыкла к махорке, и той часто бывало недостаточно. В хорошие, послевоенные времена бабушка перепробовала много разных сортов табака, но лучше Беломора не нашла, на нём и остановилась.

Женщина с героической и страшной судьбой, одна из жертв прошедшей войны.

Старушки приехали вместе, встретились в метро. Пухленькая и уютная баба Феня притулилась на кухне, орлиным взором следя за относимыми на стол блюдами и решая, нет ли умаления её родительского авторитета. Ничего умаляющего ей не придумалось, бабуся резко повеселела, заулыбалась и начала болтать с мамой.

Баба Стеша завела меня в комнату и тихим голосом, чтобы не было слышно на кухне, стала выяснять, как я докатился до жизни такой, что люди из Комитета впервые за много лет навестили отставного старшего лейтенанта ГБ. Объяснять было бы слишком долго, да и не всё хотелось ей рассказывать. Открыл чемодан с оружием, понятно, с тем, на которое имелись документы. Мой арсенал — два пистолета, карабин СКС, пусть в охотничьем варианте, спортивная винтовка и промысловое ружьё, произвёл должное впечатление.