В тупике

— Ну бог тебе в помощь, сынок, бог в помощь… Храни господь всех и нас вместе с ними. Лишь бы он не забирал тебя у меня-. — Мать вдруг опустилась на колени и воздела руки к небу. — О господи, хвала тебе, не умерла я, дождалась наконец-то этого дня!..

К обеду со старым забором было покончено, и Кафар поджег отслужившие свой век колючки. Сначала повалил густой дым, застлал все вокруг так, что в двух шагах ничего не было видно, и вдруг пламя охватило ветки, рванулось вверх, и дым как-то разом рассеялся.

— Ур-ра-а!.. — опять закричал от восторга Бахадур.

Гюльсафа стояла тут же, устремив взгляд в огонь, думала о чем-то своем и время от времени поглядывала в сторону соседей…

Рано утром прикатил трактор «Беларусь», а следом подошла и машина с речным камнем. Трактор Кафару безо всяких разговоров дали в совхозе. «Ты строй дом, — сказал ему директор совхоза, — а трактор я тебе дам на столько дней, на сколько будет нужно». Камень же привез его бывший одноклассник Октай. «О чем разговор, — сказал Октай, когда Кафар зашел к нему, — привезу, какой закажешь, ты только грузчикам заплати».

Под фундамент «Беларусь» прорыл траншею — от ворот и по всему периметру участка. А Октай успел за это время, до вечера, привезти еще три машины камня.

Чуть ли не целый день мать стояла у дороги и рассказывала всем, кто проходил мимо, что Кафар строит новый дом. Правда, сначала он поставит забор, чтобы придать дому приличный вид, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение строительный материал. А как только поставит забор — тут же и возьмется за дом, да не какой-нибудь, а двухэтажный. «Разве не так, родной?» — поворачивалась она к сыну.

— Так, так, — отвечал увлеченный работой Кафар, не особенно и вслушиваясь в ее слова.

А вокруг Бахадура собирались соседские дети — он им рассказывал примерно то же: «Видите, наш дядя дом строит. Как только кончим — сразу позову вас всех в гости…»

Ближе к вечеру «Беларусь», закончив зачистку траншеи, уехал. Кафар, оставшись один, только собрался разровнять песок на дне траншеи, как к нему подскакал на своем деревянном коне Бахадур, сказал, запыхавшись: «Дядя, иди скорей, тебя бабушка зовет!»

— Ты скажи ей, сынок, что я скоро приду. Скажи, дяде на час всего работы осталось. Ладно?

— Да нет, бабушка велела, чтобы ты скорее шел, прямо сразу.

— А ты не знаешь, зачем она меня зовет? — спросил Кафар, с сожалением втыкая лопату в землю. Бахадур отрицательно замотал головой. — А где она, бабушка?

— Вон, под черным инжиром.

— Где, где?

— Да вон же, смотри, под черным инжиром… Кафар быстро выбрался из канавы. «К чему бы это? — подумал он. — Зачем это она сейчас-то меня под черный инжир зовет?»

Мать сидела, прислонившись спиной к стволу. Увидев их вместе, сказала Бахадуру:

— Внучек, сердце мое, иди скорей, не дай соседским ребятам растащить наши камни!..

— Пусть только попробуют! — грозно сказал Бахадур, разворачивая своего «скакуна». — Я их тогда всех поубиваю!

— Что случилось, мама? — встревожено спросил Кафар.

Гюльсафа улыбнулась успокаивающе:

— Ничего, ничего, мой родной, все хорошо. Садись, — похлопала она по земле рядом с собой, — у меня к тебе есть небольшой разговор.

— Но, мама! Давай сначала построим дом, а там уж сколько хочешь поговорим…

— За дом я уже не беспокоюсь,! сынок, за дом не беспокоюсь. Нет, нет, за это я уже больше ни капельки не волнуюсь… Я тебя совсем для другого позвала. Садись же. — Она опять постучала ладонью по земле.

Кафар подогнул под себя ногу, сел напротив матери.

— Сейчас, сейчас скажу тебе кое-что… Только не пугайся, ладно?

— Ой, мама, да говори что хочешь, с чего мне пугаться?

О чем она могла заговорить? О Фариде, о его семье, о детях? И вдруг его пронзила догадка, он враз почувствовал, как шевелятся на голове волосы, как покрывает все тело холодный пот, как сжимает сердце тоска…

— Сегодня же пригласи сюда всех своих братьев и сестер…

— Зачем это тебе, мама? — запинаясь, пробормотал Кафар. — Давай сначала хоть забор поставим…

— Нет, вызови их как можно скорее, а сам приготовься… — Казалось, на глазах слабеет свет в ее взоре — словно кончался в светильнике керосин…

— К чему готовиться, мама? О чем ты?.. Гюльсафа снова из последних сил успокаивающе улыбнулась ему.

— Ничего особенного, родной, пришел мой час, иду к вашему отцу.

— Ты что, хочешь сходить на кладбище?..

— Ай, сынок! Сходить, да только на этот раз насовсем… Хватит ему там одному лежать…

— Мама…

— Не перебивай меня… До сих пор я все беспокоилась за наш дом, потому и не могла уйти, а теперь вот ты приехал, и я…

— Я насовсем приехал, мама, навсегда!..

— Знаю, сердце мое родное, знаю, даже если б ты и не говорил мне этих слов — все равно бы я знала, что навсегда приехал… Ну что ж… теперь я спокойна: не погаснет очаг моего мужа, в его доме всегда будет гореть огонь, значит, я могу спокойно уйти к твоему отцу…

— Да что ты, мама, зачем этот разговор? Ты только посмотри, как все хорошо! Я приехал, теперь мы с тобой будем вместе, будем разговаривать, смеяться… По вечерам бы я тебе, как в детстве, клал опять голову на колени, а ты бы…