В твой гроб или в мой?

Я прижимаю ее бедра к своей твердости, и она вздрагивает, издавая всхлип. Ее губы опускаются на мои, и она втягивает мой язык в свой рот. От этого агрессивного маневра мое тело застывает на месте, а кровь в венах внезапно обжигает. Я обхватываю рукой ее горло и слегка сжимаю, отталкивая назад и вынуждая прекратить натиск.

— Обри.

На раскрасневшемся лице застыло вожделение. Я удерживаю ее пригвожденной своим взглядом и протягиваю руку между нами, чтобы разорвать ткань леггинсов между бедер. Ее глаза расширяются, и я чувствую, как тихий вздох вырывается из ее горла под моей рукой.

Я пытаюсь напомнить себе, что она человек и гостья в моем доме, но ее вкус и звуки, которые она издает, сводят с ума. Не могу перестать прикасаться.

Проводя пальцами по намокшим трусикам, я наблюдаю за тем, как эмоции меняются и играют на ее лице. Ее мысли написаны в глазах, и я мог бы читать их часами, никогда не заскучав. Они говорят мне, что она не хочет, чтобы я останавливался. То, как ее тело реагирует на мое, не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал.

Когда я скольжу другой рукой вверх от ее попки к одной из идеальных грудей, задевая сосок, ее бедра содрогаются, а тело трепещет под моими ладонями.

— Такая отзывчивая, — мурлычу я, поощряя.

Она прикусывает губу в ответ. Я отодвигаю клочок кружева в сторону и ухмыляюсь, наблюдая, как ее дыхание становится неровным и прерывистым.

— Да, пожалуйста, — ее низкий голос с придыханием — музыка для ушей.

Клыки почти пробивают десны, и я должен бороться с их высвобождением, вонзаясь поглубже, чтобы удерживать внимание к Обри и сохранять контроль над собой. Есть тысяча вещей, которые я хочу сделать с ней тысячью разных способов.

— Посмотри на себя. Такая нуждающаяся. Твоя хорошенькая пизда жаждет внимания?

Ее лицо приобретает красивый оттенок красного, но она медленно кивает. Я смотрю ей в глаза, пока тянусь вниз, разрезая нижнее белье когтями так же легко, как ножницами, прежде чем посмотреть на свою работу. Ее лоно блестит, и мои ноздри раздуваются при виде этого.

Она закрывает глаза и дрожит, но я хочу видеть ее. Хочу смотреть в эти глаза и видеть, как она ломается. Я сжимаю когти в ожидании.

— Открой глаза, — я смотрю в бездонную голубую глубину, и ее лицо искажается от удовольствия, когда я провожу тыльной стороной пальцев по киске. Я рычу от ее ощущения. Она наголо выбрита и скользкая от влаги.

— Красавица.

— У меня есть презерватив, — говорит она, ее сердце учащенно бьется, а глаза расширены от возбуждения.

— Что? Подожди. Презерватив? — я растерянно моргаю, пока до меня не доходит. Она имеет в виду профилактическое средство. Я восхищенно улыбаюсь, эйфория переполняет меня от осознания того, что она хочет меня так же сильно, как и я ее.

— Он в кармане.

Она носит его с собой? Похоже, я не единственный, кто надеялся на большее.

— Оу.

Головка члена пульсирует в штанах, нижнее белье неприятно прилипает.

Если бы я сказал, что прошло уже более двух жизней с тех пор, как я чувствовал под собой женщину, она назвала бы меня лжецом. Возможно, для нее это уже слишком, поэтому, если я скажу, что не подвержен болезням и она не родит мне детей, это все испортит.

— Я принимаю таблетки, но ты знаешь… — она нервно облизывает губы, словно не хотела этого говорить.

Ее глаза приобретают уязвимый блеск, и я тянусь, чтобы поцеловать ее. К счастью, она тает и прижимается ко мне, а я обхватываю ее груди, дразня и пощипывая соски.

Она стонет, откидывая голову назад. Я отпускаю ее и хлопаю в ладоши, погружая нас в темноту, зная, что она будет единственной из нас, кто ничего не увидит. Выпустив клыки, чтобы полностью расслабиться, я переворачиваю ее тело на коленях и притягиваю к себе, чтобы снять то, что осталось от ее леггинсов. Она вздыхает, когда я обхватываю рукой ее горло и скольжу пальцами по складочкам, чтобы поиграть с клитором. Когда она стонет и увлажняется еще сильнее, я ввожу один палец в ее киску. Моя челюсть сжимается, когда она обхватывает руками мое запястье, прижимая ближе.

Я играю внутри ее сладкой киски, скручивая палец, наслаждаясь тихими звуками, которые она издает. Ее бедра двигаются, когда она пытается оседлать мою руку, ее тело требует большего. Черт возьми.

Она прижимается к моей эрекции, и я стону ей в затылок.

— Не двигайся.

Она снова покачивает бедрами.

— Я не могу, — скулит она.

Я шлепаю ладонью по внутренней стороне ее бедра, и этот звук заглушает потрескивающий огонь, Обри ахает.

Она поворачивает голову, и я получаю извращенное удовольствие от растерянности и раздражения на ее лице. О да, моя Обри — маленькая дьяволица и будет требовать от меня всего, что я смогу дать, а потом вернется за добавкой. Я провожу пальцами по ее клитору и слегка сжимаю сосок, одобрительно хмыкая, когда она со вздохом откидывает голову назад.