В твоих объятиях

– Мужчины редко принимают замечания. Это подрывает их чувство превосходства. Зато женщин они постоянно поучают.

– У меня этой проблемы нет, – ответил Тринити, развязывая ей руки. – У меня нет жены, дочери, матери и какой-либо другой женщины, с которой я вижусь регулярно.

– Представить себе не могу почему, – прошипела Виктория, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение.

Он приложил пальцы к губам и издал резкий свист.

– Это для чего? – сморщилась Виктория. – Здесь нет ни одной живой души на расстоянии двадцати миль.

– Это для моего коня. Он приучен прибегать, когда я свистну.

– А если он привязан или спутан?

– Я никогда не привязываю его, если нахожусь в поиске.

– Считаешь себя очень умным?

– Нет. Просто предусмотрительным. Не каждый хочет отправляться со мной.

– Понять не могу, почему бы это. Попасть на виселицу – такое приключение выпадает раз в жизни.

– Так же, как получить пулю в сердце от жены.

– Это я и твердила Джебу, когда нашпиговывала его свинцом. «Дорогой... – сказала я, – я всегда называла его «дорогой», чтобы он знал, как я его люблю. – Ты не знаешь, как тебе повезло. Не многие мужчины заслужили такое счастье – получить пулю от жены. Чаще всего их убивает кто-то, кого они совсем не любят».

– Тебе никто не говорил, что у тебя извращенное чувство юмора?

– А тебе никто не говорил, что у тебя мерзкая работа? – сладким голоском проговорила Виктория.

– Пару раз говорили.

Шум ломающихся веток заставил Тринити отвести глаза от Виктории. Конь нашел его. Лошадь Виктории следовала за ним.

– По крайней мере, нам не придется выбираться пешком... – начал он, оборачиваясь.

Но Виктории позади него не было. Она сбежала.

– Проклятие! – вырвалось у Тринити. Он не мог расслышать шаги Виктории из-за треска, который создавали кони, пробираясь через подлесок. К счастью, он увидел, как вдали промелькнул ее коричневый жакет из оленьей шкуры.

Тринити вскочил на коня, едва тот успел остановиться. Следовавшая за ним вплотную лошадь Виктории на мгновение загородила ему дорогу, но он сумел вскоре развернуться и направился поперек гребня. Виктория сможет быстрее его пробраться через подлесок, но его коня ей не обогнать.

Яростный взгляд Виктории, который она бросила на него, обернувшись, почти заставил его рассмеяться. Она спряталась за большим деревом, но один взгляд на местность вокруг должен был подсказать ей, что убежать она не сможет. К его удивлению, она остановилась и подождала, пока он к ней подъедет.

– Поверить не могу, что ты сдалась, – покачал головой Тринити, спешиваясь.

– Я не сдалась, – отозвалась Виктория. – Просто я не такая дура, чтобы пытаться обогнать лошадь.

– Рад, что ты стала соображать.

Но едва он протянул руки, чтобы помочь ей сесть в седло, как она вновь превратилась в брыкающуюся и царапающуюся мегеру.

– Прекрати, или я тебя стукну.

– Зачем предупреждать? – прошипела Виктория, пиная его в пах. – Я уже знаю, что бить женщин входит в обойму твоих грязных приемов.

– Я никогда раньше не брался арестовать и доставить женщину, – пробормотал Тринити, прикрывая лицо и стремясь одолеть Викторию всей массой своего тела. – И очень жалею, что сделал исключение для тебя.

Они свалились на землю. Причем Тринити оказался наверху.

– Слезь с меня, – пробурчала Виктория. – Ты мне все ребра переломаешь.

– А ты обещай не царапаться.

Она вновь попыталась проехаться ногтями по его лицу, но Тринити плотно прижимал ее к земле. Стараясь перехватить ее руки, он уткнулся лицом в ее грудь.

Будь обстоятельства другими, Тринити рассмеялся бы или позволил поддаться похоти.

Но тут он, будучи наедине с красивой женщиной, вместо того чтобы сдерживать бушующее в крови желание, должен был сражаться за свою жизнь. С таким же успехом он мог обнимать дикую рысь.

И все же, пытаясь схватить ее руки, он, больше чем болезненные синяки и ссадины, ощущал ее близость, ее нежную упругость под собой.

Он хотел связать ей щиколотки, но их борьба полностью обнажила ее стройное бедро. Не скрытая одеждой нежная белая плоть заставила Тринити забыть, что он делает, пока болезненный пинок не заставил его очнуться.

Тринити забыл о ее щиколотках. Он свяжет их, когда она будет сидеть на лошади. Он связал ей руки и встал на ноги, потрясенный до глубины души. Он буквально боролся за свою жизнь, но тем не менее соприкосновение их тел вызвало бешеную и очевидную для обоих реакцию.

Ему никогда не приходилось стыдиться своей реакции на женщину, но сейчас ему было стыдно, что желание обладать Викторией заставило его почти забыть о долге. Он продолжал видеть в ней прекрасную и желанную женщину, а не опасную и расчетливую преступницу... убийцу.

Если он не сумеет заставить себя считать ее всего лишь пленницей, ему никогда не вернуться в Техас.

– Я еще раз задаю тебе вопрос: обещаешь не пытаться сбежать?

– Я никогда не перестану пытаться убежать от тебя.

– Что ж, надо отдать должное твоей решимости.

– Не знаю, как другие твои жертвы, но мне не нравится идея быть повешенной.

– Ты не жертва.