В твоих объятиях

Виктория была возмущена. Он отмахнулся от нее, как от мухи.

– Никто не может одеться, умыться и поесть за такое время.

– Тогда и не пытайся. Если хочешь сходить по нужде, можешь зайти за этот валун.

– Мне нужно больше уединения.

– Как знаешь, но теперь у тебя осталось только восемь минут.

–Ты дикарь!

– Полагаю, тебе так кажется. Но меня интересуют только две вещи: остаться в живых и доставить тебя к шерифу в Бандеру.

Тринити встал на колени и взял со сковородки кусочек бекона, затем он положил его на хлеб и протянул Виктории:

– Это последний кусок хлеба. По крайней мере, кофе горячий.

Виктория проигнорировала пищу.

– Я собираюсь переодеться и умыться.

– У тебя семь минут. Я пошел за лошадьми.

– Я еще не буду готова, когда ты их оседлаешь. Но она говорила это в пустоту. Тринити ушел. Бормоча себе под нос слова, неприличные для дамы.

Виктория взяла смену одежды и оглянулась, чтобы выбрать место для переодевания, но не нашла более подходящего, чем за валуном, указанным Тринити.

Она еще не вышла из-за валуна, когда он вернулся с оседланными лошадьми.

– Пора ехать, – объявил он.

– Я еще не готова.

– Если ты не появишься через тридцать секунд, я иду за тобой.

Она услышала, как зашипел костер. Наверное, он загасил его, вылив кофе. Она не успела ни поесть, ни попить. Она поспешно закончила одеваться, схватила вчерашнюю одежду и выскочила из-за валуна.

– Надеюсь, это не кофе ты вылил в костер?

– Ты не можешь пить кофе во время езды на лошади.

Тринити взял ее одежду, швырнул на одеяло и скрутил его в скатку. Виктория поняла, что больше не сможет снова ее надеть.

– Ты испортишь мою одежду, если будешь ее так комкать.

– В следующий раз позаботься одеться вовремя и сделать все сама, – сказал Тринити не останавливаясь. Он привязал скатку к седлу вьючной лошади. – Хочешь, чтобы я помог тебе сесть в седло, или заберешься на лошадь сама?

– Я еле успела одеться. Я не умывалась, не чистила зубы...

– Я никому об этом не расскажу.

Виктории очень хотелось пройтись по его физиономии ногтями, чтобы стереть с нее эту его ухмылку. Но даже зная, что он вполне это заслужил, она и так чувствовала себя виноватой при виде вспухших красных линий, пересекавших его щеку. Она никогда раньше не делала ничего подобного, и привыкнуть к этому оказалось трудно.

Одним махом Тринити вскинул ее в седло. И хотя Виктория скорее бы умерла, чем призналась в этом, ей понравилось ощущать его сильные руки на своем теле. Она вспомнила, как он обнимал ее в тот день, когда их застал Бак. Ей уже дважды это снилось. В ее снах он не оставил свои руки у нее на талии... Ей хотелось, чтобы Тринити и наяву повел себя так же.

– Не боишься, что если не свяжешь мне руки, я попытаюсь сбежать?

– Нет. Я свяжу тебе ноги.

Виктория попыталась его лягнуть и одновременно убрать ноги подальше от него. Но было поздно. Он уже накинул веревку на одну ее щиколотку и мертвой хваткой вцепился в другую.

– Тебе нравится унижать достоинство женщин? – требовательным тоном осведомилась она, не скрывая досады.

– Не знаю. До сих пор мне не приходилось арестовывать женщин. А что, унижаю твое достоинство?

– Как ты можешь задавать такой вопрос? Ты выкрал меня из моего дома, связал мне руки и ноги, взвалил на лошадь, как мешок орехов, заставил сутки ехать, не меняя одежды, отказался дать мне возможность умыться и почистить зубы, заставил спать под открытым небом...

– Ты предпочла бы в пещере?

– ...и забросил меня в седло, не дав проглотить ни куска.

– Я предупреждал, что у нас мало времени. – Он покачал головой.

– Ты бесчувственный и к себе, и к другим.

– Абсолютно, – жизнерадостно откликнулся Тринити. – Я люблю проводить весь день в седле, спать всю ночь на камнях и есть у костра. Я по меньшей мере раз в год отправляюсь по чьему-нибудь следу, чтобы не слишком разнежиться на своем ранчо.

– У тебя есть ранчо? – искренне удивилась Виктория, отвлекаясь от своих раздумий.– Видно, охота за преступниками оплачивается лучше, чем я думала.

Тринити так сильно затянул веревку на ее щиколотке, что Виктория охнула. Тогда он слегка ослабил ее, но она пообещала себе в следующий раз быть осторожнее в высказываниях.

– Я заплатил за это ранчо деньгами, которые заработал старательством в горах Колорадо. Это заняло у меня больше десяти лет.

– Я поверю в это, когда ты поверишь, что я не убивала Джеба, – объявила Виктория, очень довольная, что наконец нашла, чем его уязвить.

– Поехали, – резко оборвал ее Тринити. – Скоро рассветет.

Виктория раскачивалась в седле. Весь день она то проваливалась в забытье, то приходила в себя. Тринити безжалостно гнал их вперед, стремясь оторваться подальше от погони, в которую наверняка пустится ее дядя. Она готова была продать душу за пять минут на земле, но он игнорировал ее мольбы. Каждый раз, когда она пыталась остановить свою лошадь, он хлестал ее по крупу. Теперь она сдалась и обмякла в седле, не думая о том, где они и как далеко отъехали от ранчо «Горная долина». Она была рада, что Тринити связал ей ноги под брюхом лошади, иначе она наверняка бы выпала из седла.