В твоих пылких объятиях

– Запомни, Ричард, брак с вдовой – единственная возможность вернуть твое состояние. Иначе поместья тебе не видать:

– Чрезвычайно благодарен вам за заботу, сир, – сказал Ричард, стараясь по возможности выглядеть беззаботным и никак не проявлять своего критического отношения к задуманному королем плану. – Тем не менее, если вы согласитесь признать законность притязаний вдовы и ее сына на мою собственность, это мало что мне дает. Имение никогда не станет моим по-настоящему.

– К сожалению, ее притязания справедливы, и от этого факта нам не отмахнуться, – задумчиво произнес король. – Должен тебе сказать, что мы уже просмотрели документы – лично. Брачный договор, купчая на поместье и завещание ее мужа составлены по всем правилам – так что придраться не к чему. Наследник, однако ж, может и умереть, и тогда поместье будет находиться в безраздельной собственности мистрис Лонгберн – то есть твоей будущей жены.

Ричард постарался не выказать своего неудовольствия.

– Я, разумеется, хотел бы вернуть свое состояние, сир, но только не ценой жизни невинного ребенка.

Король улыбнулся:

– Благородно, ничего не скажешь. Кстати, у твоей будущей супруги есть и собственное состояние, это не считая поместья Блайтов. В соответствии с брачным договором за ней сохраняется ее приданое, а в случае смерти мужа – принадлежащая ему наличность и вся движимость.

Мальчик наследует только поместье, а всеми деньгами распоряжается его мать. Если ты, Ричард, женишься на ней, то станешь весьма состоятельным человеком и сможешь прикупить себе другое имение.

– Другое? Это не то же самое, что мое фамильное.

– Придется тебе ограничиться этим, – с металлом в голосе произнес король Карл.

– Ваше величество, я не признаю браков по расчету.

– Странно. Ты частенько описываешь их в своих сочинениях, – холодно парировал монарх.

Несмотря на неудовольствие, которое слышалось в голосе Карла, Ричард решил сказать королю правду – не всю, конечно, но хотя бы часть ее.

– Если помните, сир, подобные браки в моих пьесах всегда обречены на неудачу.

– Прекрати, Ричард. Ты разворчался, как старуха, и совершенно упустил из виду, что эта вдова – настоящий лакомый кусочек. Приглашая ее к себе во дворец, мы не имели представления, что она так хороша, а то бы обязательно предложили ей местечко при нашем дворе. Это и сейчас еще не поздно устроить, но ты, Ричард, наш друг, а потому мы уступаем ее тебе. Разумеется, в том случае, если ты от нее откажешься, мы сами о ней позаботимся. Такому бутону незачем заживо хоронить себя в сельской глуши в Лестере.

Ричард подумал, что он, сам того не желая, неожиданно сделался вершителем судьбы этой женщины. Если он откажется от нее. Карл оставит ее при дворе, и она станет добычей сластолюбивых и беспринципных придворных, которыми окружил себя Стюарт.

С другой стороны, Ричарду вовсе не улыбалось повторять печальный опыт родителей, чей брак с самого начала превратился в непрекращающуюся склоку.

Что же делать: оставить молодую вдову на растерзание придворным волкам, которые водятся в Уайтхолле, или обречь себя на несчастливую семейную жизнь?

– Я женюсь на мистрис Лонгберн, ваше величество, – помолчав, сказал Ричард.

Элисса сидела на изящном стульчике в передней личных апартаментов короля и смотрела на высокого человека в черной мантии, который стоял перед ней, заложив за спину руки.

– Насколько я понимаю, предложение его величества вас ничуть не удивило? – спросила она, недовольно поморщившись.

– С чего бы? Королю нравится вершить судьбы людей, – спокойно ответил мистер Хардинг. – Признаться, когда король вызвал вас в Лондон, у меня сразу же возникли соображения такого толка.

– Почему же вы меня не предупредили?

– Я мог и ошибиться.

Элисса напомнила себе, что «железный» Хардинг, несмотря на свой далеко еще не почтенный возраст, считался лучшим в Лондоне адвокатом. К сожалению, этот человек был так же мало способен к проявлению нормальных человеческих чувств, как золоченый стул, на котором она сейчас сидела в роскошной королевской передней.

Повсюду только и говорили что о финансовых затруднениях, которые испытывал его величество, но, глядя на бархатные гардины с тяжелыми золотыми кистями, резную позолоченную мебель, натертый душистым воском наборный паркет и мягчайшие ковры, в которых нога утопала по щиколотку, нетрудно было себе представить, откуда они проистекали.

– Думаю, сэр Ричард тоже ничего не знал о планах короля, – сказала Элисса, вспомнив, как в тот момент, когда Карл предложил им пожениться, на красивом лице господина сочинителя проступило неподдельное изумление.

Потом ей неожиданно пришло в голову, что, быть может, за непроницаемой маской на лице сэра Ричарда Блайта скрывается тонкая, ранимая душа поэта. Но что с того, сказала она себе. Ей-то какое до этого дело?

– Странно, что король не поставил его об этом в известность, – удивился мистер Хардинг. – Ведь сэр Ричард и его величество – большие друзья.

– Если они такие уж друзья, как вы утверждаете, то непонятно, почему его величество не отдал мне приказ передать имение Блайту, – с сарказмом сказала женщина.