В твоих руках не страшно

— Лакомый Крольчонок, — шепчет демон, отрываясь от моего рта. И неожиданно целует меня в кончик носа. — Вот видишь, со второго раза получилось явно лучше. И совершено не страшно, ведь так?

А я только и могу, что потрясённо хлопать ресницами, не веря в то, что только что случилось. Я целовалась с мужчиной. Он целовал меня. И мне не было противно. Даже… приятно?

— Это не поцелуй в щёку, — зачем-то выдаю я совершенно очевидный факт.

— Так поцелуй в щёку я только за вопрос о коленке просил. Разве, нет? — и подмигивает лукаво. — Ты от него сама отказалась.

— Вы… вы… так нечестно, — выдыхаю, забыв даже, что по-прежнему нахожусь в его руках.

— Разве? — вкидывает удивлённо Адлар брови. — И почему, позволь спросить?

И вот что ему отвечать? Обвинять в том, что он обвёл меня вокруг пальца? Что не уточнил, какой именно поцелуй имеет в виду, а так бы я не согласилась? Так ведь и я сама не подумала уточнить ничего, наивно предположив, что речь идёт о той же цене, что прежде. Забыла, что имею дело с демоном. Таким бережным со мной. Но таким… Коварным и хитрым.

— Что вам от меня нужно? — смотря в тёмные глаза, решаюсь я задать новый вопрос. И замираю в ожидании. Мне нужно знать ответ, но смогу ли я заплатить за него?

Несколько секунд Адлар молчит, испытывающе рассматривая меня в ответ.

— На этот вопрос я отвечу тебе утром, крольчонок. После того, как ты проведёшь ночь в моей кровати и позволишь моей тьме насытиться твоим светом.

Испуганно выдохнув, я едва справляюсь с желанием дёрнуться из его рук, попытаться вырваться из бережной, но тем не менее стальной хватки.

Это всего лишь его цена на мой вопрос. Я могу отказаться. У меня есть выбор. И я откажусь. Да. Эта цена не по мне. И даже уточнять не буду, чтобы не нарваться на новые «просьбы», от которых нельзя отказаться.

— Снова боишься, — подаётся Адлар ко мне. Проводит носом по моему виску, там где бьётся тонкая жилка. — Какие испорченные у тебя мысли опять. А ведь я имел в виду всего лишь совместный сон. Мы ведь уже с тобой спали так прошлой ночью. И я тебя даже не съел.

— Но поставили на мне печать, — обличительно выдаю я, заливаясь румянцем и поневоле начиная сомневаться.

— Разве тебе от этого плохо? Ещё вчера ты от одного моего приближения чуть сознание от страха не теряла. А сейчас вот сидишь у меня на коленях, и препираешься со мной по пустякам, после того, как сама поцеловала. Представь, какой храброй ты завтра будешь. М-м-м, я уже в предвкушении.

Самое поразительное, что я внезапно начинаю отчётливо понимать — он и не планировал меня никуда отпускать сегодня. С самого начала решил оставить у себя на ночь. И вполне мог поступить так, как вчера в трактире. Просто приказать. Мог сделать всё, что душе угодно, в конце концов. Но вместо этого затеял всю эту игру с вопросами и просьбами, чтобы добиться от меня добровольного согласия.

Значит, это ему нужно зачем-то. От меня что-то нужно. Добровольно отданное. Мой свет? Знать бы ещё, что это означает.

Но узнать, что и зачем, я смогу только, согласившись провести с ним ещё одну ночь. В прошлый раз мне даже очень хорошо и уютно было, пока я не проснулась и не испугалась его присутствия. И безопасно.

В комнате принца я могу не бояться никого другого. Он защитил меня. Был бережен и нежен. И просит на самом деле такую малость. Не приказывает.

Смогу ли я? Не попробую — не узнаю.

И может Адлар прав? Может после этой ночи я действительно стану ещё чуточку храбрее?

— Я лягу в платье, — произношу тихо, не веря до конца в то, что действительно говорю это. — Можно?

— Если тебе так спокойней, — улыбается удовлетворённо принц. И неожиданно, подхватив одной рукой меня под колени, а второй продолжая придерживать за спину, одним слитным движением поднимается вместе со мной с кресла.

И несёт прямо к той самой кровати.

Глава 32

Равновесие. Слишком давно я его не испытывал. А может, и никогда.

Разве что в детстве, пока ещё мать была жива и делилась с нами своим светом. Очень. Очень. Давно. Я уже успел забыть это умиротворяющее ощущение. Да и не было оно полным. Слишком много силы дано от рождения. Слишком много тьмы во мне. Вечно голодной твари, готовой сожрать даже меня самого, если дам слабину. А мать приходилось делить с отцом и братом. Моей тьме было мало.

И теперь вот… стелется вокруг одного пугливого крольчонка чёрной кошкой, ластится. Нашла свой свет. А я ещё старухе не хотел верить.

Девушка у меня под боком тихо стонет во сне, мотает головой испугано, сворачиваясь в беззащитный клубок. Защищаясь.

— Нет… нет… пожалуйста… я не хочу… больно… пощади, мой господин…

Тьма беснуется, требуя крови. И Тьма её получит, как только я узнаю имя подонка, посмевшего тронуть моё. Причинить боль избранной.

Со временем она мне всё расскажет.