В твою любовь. Рискуя всем (СИ)

— Но вы же… Вы же ведь помиритесь? — по-детски наивно спросила я, наблюдая, как она включает ставший непривычным для глаз электрический свет. В подвале окон не было, соответственно, бояться обнаружения врагами извне не стоило.

— Да куда мы денемся… — махнула рукой Грейс, и я наконец-то разглядела за напускной беспечностью лёгкое волнение и нервозность. Всё-таки, ей не всё равно и она переживает, как бы не старалась это скрыть. Но вот вывести её на более детальный разговор по душам дальше не получилось, потому что я услышала следующую интригующую меня фразу. — Я хотела поговорить о другом. Обсудить с тобой… твою идею.

Медленно прислонившись к стеллажу, я довольно ухмыльнулась, позволив себе на пару минут позабыть о её ссоре с Ромео.

— Так-так, и какая же из моих многочисленных гениальных идей, которые ты слышала за эти четыре года, пришлась тебе по нраву?

— Самая последняя.

Наверное, я впервые за эти годы увидела в выражении лица всегда тихой и покорной во многом подруги какое-то лукавство и готовность к крайне решительным действиям. Нет-нет, в плане службы она всегда вела себя смело и инициативно, ровно настолько, насколько того требовало задание, но вот в остальной нашей полигонной жизни роли были распределены так, что всякое безумие предлагала и реализовывала именно я. Интересно, что сейчас сподвигло Грейс к этим небольшим изменениям — только лишь разлад с Эриком? В её глазах буквально читалось яркой вывеской бескомпромиссность и желание к бунту. И когда она задала следующий вопрос, мои брови стремительно поползли наверх от удивления, потому что я ещё вчера решила, что предложенная мною самостоятельная тактика расследования накрылась медным тазом отказа окончательно:

— Ты всё ещё готова выбраться ночью до ближайшего разлома?

Я присвистнула и рассмеялась в ответ.

— Оооо. Вот это да, блять. Тебе нужно почаще ругаться с твоим благоверным, чтобы становиться более безбашенной.

Грейс закатила глаза и нетерпеливо выдохнула, уперев ладони в бока, но ответную улыбку сдержать не смогла.

— Ну, так что?

— Спрашиваешь, что ли, — да конечно, я всё ещё готова! Мне осточертело тут торчать, ничем не занимаясь, — всплеснув руками, закивала я, всё ещё не веря, что Грейс каким-то чудо уговорила себя на эту авантюру, и всё ещё обдумывая, что стало конечным катализатором.

— Тогда вот как мы это сделаем…

***

Грейс

«Я. Об этом. Точно. Пожалею», — эта мысль сверлила мне висок весь оставшийся день и особенно ярко проявляла себя тогда, когда я четко ощущала за ужином взгляды Эрика на себе. Они ласкали меня, выражали голодные и хищнические эмоции, выдавали себя с головой, пока я якобы не замечала их. Я всё явственно чувствовала, но не смотрела в ответ, и это убивало меня.

Но отступать не хотелось — мало того, я ещё никогда не ощущала такое дикое, неестественно сильное желание сделать что-то, чтобы насолить кому-то. Взбесить кого-то. Нарваться на чью-то немилость.

«Называй всё своими именами — не чью-то или кого-то, а Эрика», — дурацкий голос совести в голове, как же от тебя избавиться…

Когда мы оказались за столом, я сначала старательно избегала смотреть на него, но в целом для присутствующих делала вид, что всё в порядке. Хотя надо сказать, Эрик и сам не давал повода думать, что мы поругались — если он и обращался ко мне, его интонация была обычной и повседневной. Пару раз, когда он и Лэн рассказывали об удачно совершенном набеге ночью — ведь только сейчас, когда все отдохнули и пришли в себя, мы смогли собраться и выслушать эту историю — я всё же позволила себе украдкой взглянуть на него, отчаянно заталкивая подальше внутрь себя запланированный план прогулки из дома вместе с Ким для исследования метро. И желание крепко обнять сильное тело, чтобы спрятаться в этих объятиях от всего, в том числе и от нашей ссоры.

Мой порой невыносимый лидер всё равно выглядел уставшим, несмотря на отдых в спальне, куда я больше не возвращалась; и как бы он не пытался казаться оживленным в беседе за столом — отсутствие нормального и полноценного сна за эти дни, пережитый стресс, постоянный груз ответственности сказались на нём, залегая под глазами тёмными кругами и проявляя себя в поджатых губах на немного осунувшемся лице. Сердце щемило от разных мыслей, от сожаления о том, что мы не смогли найти общий язык утром, от периодически всплывающей в голове ситуации с убитым в муках на допросе изгоем, да от всего подряд — мне казалось, что меня скоро разорвёт от переполненности чувствами.

Но вот разум… Стойко цеплялся за неподчинение. За отрицание. За гордость. За неспособность и нежелание первой помириться. И за стремление исполнить задуманное, чего бы это нам не стоило.

Сама не знаю, почему я так легко отмела всевозможные варианты опасности, которые угрожали нам с Ким на пути к метро. О которых я говорила ей ещё вчера, казалось бы, ультимативно отказавшись.

Возможно, я просто слишком сильно хочу что-то доказать Эрику. Хочу на свободу. Хочу саму свободу — действий, решений и мыслей.

«Я. Об этом. Точно. Пожалею».