В тылу врага

— Попробуем прощупать буквы, — предлагает Анатолий и оба опускаются на колени. В это время с горы доносится гудок автомашины. Вдали, где-то вверху показались огоньки.

— Машины!

Разведчики быстро отскочили в сторону, прилегли и, затаив дыхание, прождали несколько минут. К счастью, то было не колонна, а только три машины, на большой скорости промчавшиеся мимо них.

Прождав еще немного, они снова подошли к указателю. Щупают пальцами буквы, но никакого результата. Вдруг Анатолий спросил:

— А ты по-какому читаешь?

Тут Мариана поняла, что потратили зря столько времени, ища русские буквы.

— Тьфу, черт! Забыла. — И снова начала прощупывать надпись на указателе.

— Теперь другое дело! — говорит Мариана, читая вслух.

— Нах Кракоф. Нах Кракоф. 22 километра.

— Как в воду смотрели наши летчики, — сказал обрадованный Анатолий. — Сбросили прямо в цель. Ни малейшего отклонения.

Будучи теперь убеждены, что идут правильно, в ожидании дня, свернули в сторону от дороги.

* * *

…Рассвет наступил сразу, и разведчики будто почувствовали какой-то внутренний толчок: «Время!» Вышли на шоссе. С этого момента они по-настоящему вступили на опасную дорогу, на путь новой жизни, жизни разведчика.

— Значит с этой минуты ты — пани Поля, а я доктор Курц, — сказал Анатолий. — Нужно следить, чтоб не проговориться как-нибудь. Разговаривать только по-польски, даже когда будем вдвоем. Да привыкай говорить мне «ты».

— Да. Во вражеском тылу и стены слышат, — согласилась Мариана.

При виде приближающейся машины Анатолий смело поднимает руку с зажатыми в ней деньгами — немецкими марками. Шофер увидел марки, остановил машину и пригласил пани и пана садиться. Машина шла в город.

Анатолий попытался разговориться с шофером-немцем, но тот, как на зло, оказался молчаливым. Он, насупившись, смотрел вперед и только как-то странно дышал, посвистывая носом.

Мариана посмотрела на него и невольно улыбнулась:

«Так сопел наш кот Васька под печкой, когда на дворе бывала вьюга».

Анатолий держался очень спокойно и уверенно, как и подобает немцу на оккупированной фашистами территории. Он то и дело спрашивал о чем-нибудь шофера, сам начинал рассказывать разные небылицы.

Мариана поняла, что ее напарник — настоящий разведчик, не в пример «дяде Пете», с которым отправилась она в первое задание и который так позорно струсил при приземлении, оставив ее одну, и окончательно успокоилась. Теплый воздух, идущий от мотора, посапывание шофера начали укачивать. После бессоной ночи усталость смыкала веки. Мариана с трудом преодолевала дремоту.

Анатолий, он же Курц, все подталкивал ее. «Крепись», — говорили его глаза.

Наконец зашевелился и шофер, буркнув, как из бочки:

— Фрау не привыкла к дорогам, нежная, — он, видимо, по-своему понял состояние Марианы. Потом добавил молодой женщине:

— В город сейчас въезжать нельзя. Рано.

Разведчики переглянулись. Это для них было новостью. Нужно выпытать у этого замкнутого немца как можно больше о порядках в данной местности.

— Это почему? — деланно возмутился Анатолий. — У нас в Ченстохове — с семи часов. Пожалуйста, выезжайте, въезжайте.

— То Ченстохов, а это Краков… Почти столица теперь, — ответил шофер. — Цивильным можно только после восьми часов…

Машина остановилась километрах в двух от города. Шофер взглянул выпуклыми бесцветными глазами на своих пассажиров, давая понять, что приехали, мол, вылезай.

— Данке шен, — сказал ему Курц и протянул несколько марок.

Курц свободно говорил по-немецки. По документам он значился врачом, немцем из Ровно, как и его жена — полячка пани Поля.

Он надел по-польскому обычаю на плечи рюкзак с вещами и двумя батареями, а в левую руку взял круглый чемодан из красной кожи, в котором под медицинскими инструментами была спрятана рация. Прошли немного вслед за машиной. Убедившись, что они совершенно одни, разведчики стали обсуждать услышанное.

— Раз не пропускают, значит могут и проверять тоже, — сказала Мариана, косясь на свой багаж, спрятанный в чемодане и рюкзаке своего спутника.

— Пожалуй, могут, — согласился Анатолий.

Свернули с дороги. Договорились:

— Подождем, пока наступит время, и тогда решим. А пока поищем, где спрятать рацию и батарею.

Вскоре заметили движение по дороге. Значит, уже время подошло. Разведчики взяли путь в сторону от города.

У небольшой рощицы присели. Осмотрелись и, убедившись, что их никто не видит, решили закопать рацию.

Финкой и перочинным ножиком выкопали яму у самого корня большой раскидистой орешни, вложили все в прорезиненный рюкзак и закопали, оставив на ветке дерева незаметный знак-ориентир.

— Вот так будет спокойнее, — сказал Анатолий, вытирая руки мокрой от росы травой.

К двенадцати часам дня разведчики уже были на эвакопункте. Это был очень смелый шаг, но они действовали по продуманному плану. На эвакопункте находились в основном прибывшие из разных стран немцы, националисты из польских городов, расположенных поближе к фронту, беженцы с Украины и вообще, как выразился Анатолий, «всякая сволочь».

Но эти люди меньше всего интересовали немецких властей и редко подвергались проверке. А это их устраивало.