В тылу врага

Детишки выскакивали из хат в одних рубашонках, испуганно терли кулачками сонные глаза, не понимая, что происходит. Взрослые хмуро посматривали на непрошенных гостей, втихомолку ругая их на чем свет стоит.

Невзирая на общую суматоху, Мариана вернулась в хату и обратно легла в постель.

– Ты что, сдурела? – напустилась на нее Дуня. – Кругом немцы, а она лежит. А если к нам зайдут? Вставай и скоренько одевайся, да натяни на себя какое-нибудь старье.

Дуня бросила Мариане на кровать какое-то рваное платье.

– Нет, Дунечка, – ответила Мариана. – Надо мне оставаться здесь. Немцы поймут, что мы их вовсе не боимся, а им это нравится, и больше доверять нам будут.

– Оно, может, и верно, так они ж, как шакалы, набрасываются на девушек. Не слыхала разве, что они натворили в Станиславке?

– Вот что, Дуня. Как только немцы постучат, ты сразу не открывай. По-хозяйски, спокойно спроси, кто, мол, там, а потом открой и приглашай в дом.

– Ой, матушки! А как же?… – Дуня указала глазами на потолок…

– Оставим пока там. Может быть, они недолго здесь задержатся.

На дворе уже совсем рассвело. Дуня взглянула в окно и увидела, как во двор въехала легковая машина, а за ней – грузовая, крытая брезентом.

– Вот они, гости незваные пожаловали, чтобы им сквозь землю провалиться, – всплеснула руками Дуня и прислонилась к притолоке.

Мариана осталась лежать в постели. Послышались удары в дверь.

– Открывать? – спросила Дуня.

– Открывай.

В сени ввалилось два офицера.

– Шнель, шнель! – закричал один из них и скверно выругался.

Фашист не умел иначе разговаривать с местными жителями. Он указал Дуне рукой на дверь, что могло означать только одно: “Видишь, что пришла армия рейха, убирайся из дому”.

В это время второй офицер заметил Мариану, закутанную до подбородка в одеяло.

– А-а-а… Фройлин еще отдыхает, – оскалил он в улыбке желтые зубы. – Ганс, не криши, ты разбудить фройлин, – сказал он своему спутнику на ломаном русском языке и двусмыленно подмигнул. Оба хохоча вышли в сени. Мариана оделась, умылась, уложила косы вокруг головы. Открыт” дверь, склонилась в почтительном поклоне.

– Милости просим, будьте дорогими гостями.

– Збазибо, збазибо, гозайка, у вас будет жить мой шеф, болшой чин, – ответил тот, что помоложе.

– А вы? – улыбнулась Мариана, показав два ряда ровных белоснежных зубов.

– Я там, – ответил он, указывая на будку.

– Гут, гут… – разведчица кокетливо улыбнулась. – О-о-о! Фройлин любит немецкий, – обрадовался он.

– Люблю, но, к сожалению, не знаю его. Если бы нашелся хороший учитель, я бы охотно изучала этот язык.

– О-о-о! Я, я, учийт, обрадовался офицер, который, очевидно, понял только слово “учитель”.

– Ма-риа-на! – послышался голос Дуни. Махнув офицеру рукой, девушка выбежала в сад.

– Маурин, Маурин, красивый фройлин, – крикнул шофер, когда она проходила мимо машины.

– Ох, Марианка, до чего ты смелая, – испуганно шепнула Дуня. – Как тебе не страшно и не протпшю шутить с ними?

– Что ты, Дуня? Кому может быть приятно беседовать с бандитами, которые пришли к тебе в дом и грабят? Но что поделаешь? Надо! Только даром им это не пройдет. Запомнятся им мои шутки…

Эсесовцы… Сколько их здесь? Какая часть? Кто ими командует, куда направляются? С какой целью? Какое у них вооружение? – все эти вопросы возникли сразу, как только Мариана заметила знаки отличия “СС” на рукавах и петлицах солдат.

В хате раздавался смех, разговоры. Немцы завтракали. Фронт был еще далеко. На Украине фашисты хозяйничали пока вовсю. В этом районе больших лесов не было, партизаны наведывались редко. Поэтому оккупанты чувствовали себя спокойно. Сейчас они не спеша ели, пили ром.

Дуня все не могла успокоиться. Она побледнела, руки ее дрожали.

– Ослабла я чего-то, – пожаловалась она, опираясь на лопату. – Видела? В своем доме и боишься. Ох, и время настало…

– Ничего, Дуня, придет и злому времени конец. Знаешь, как говорят теперь на “Большой земле”? Будет и на нашей улице праздник.

– Ох, скорее бы наступило это время. Сил больше пет терпеть этих паразитов. Как думаешь, Мариана, скоро победят наши?

– Скоро. У фашистов уже не те успехи, что раньше, я наши приближаются…

– Как медленно течет время. Каждый день годом кажется. Ты слышала, как они ведут себя с хуторскими девушками? Упаси боже… Старайся не попадаться им на глаза.

– Дуня, минуты не проходит, чтоб я об этом не думала Ведь есть у меня друг хороший. Строили мы с ним планы… Думали, после учебы поженимся.

– И он разрешил тебе пойти в это пекло?

– Да разве такое время было, чтобы разрешать или не разрешать? Война ведь. И сам он на фронте. Только бы жив остался…

– Любишь ты его, Марианка?

– Люблю, Дунечка. Очень люблю.

– А как его звать?

– Роман.

– Хорошее имя…

Со двора послышалось гудение мотора, засигналила машина.

– Неужели уезжают или приехал еще кто? – встревожилась Дуня, – пойду погляжу. На меня они меньше обращают снимания, а за тебя – боюсь…

– Затащили будку под старую орешню, устраиваются, наверно, надолго, – сообщила Дуня, возвращаясь с ведром в руке.

“Значит, готовятся к наступлению, – решила Мариана. – Надо обязательно связаться с центром”.