В убежище

— Что-то я устал… Ужасно спать хочется! Пойду-ка я в коечку… Спокойной ночи всей честной компании… Да! Мне нужна ваша помощь.

Он вытащил из нагрудного кармана маленький конверт и осторожно достал из него что-то невидимое: как оказалось — три человеческих волоса. Затем из конверта было извлечено несколько полосок бумаги, с одной стороны на них был слой клея.

— Я попрошу вас, когда я запру дверь, сделать вот что: эти три волоса надо приклеить бумажками так, чтоб они как бы опечатали дверь снаружи. Один под другим, с промежутком в один сантиметр. Понятно?

Карстен в своих чудачествах становился смешон. Арне иронически усмехнулся, а я спросил:

— А это-то зачем?

— Не будь наивным, — ответил вместо него Танкред, — Элементарная магия. Ученые древнего Вавилона всегда опечатывали двери человеческими волосами, правда, Карстен? И что вам, в конце концов, не нравится? Мы сможем проверить, не удрал ли наш ученый друг со своего поста. А если кто-то Проникнет к нему через дверь, наша печать это покажет. Отличная идея.

Короче, мы проводили Карстена наверх. Его так разбирал сон, что он с трудом разделся и рухнул в постель, как подкошенный, и когда мы закончили «опечатывать» дверь, из комнаты уже доносился громовой храп.

* * *

Той ночью меня опять мучил кошмарный сон. Сначала все было прекрасно, мне снилось, что мы с Моникой снова одни на острове. Была ночь, на море полный штиль, вода серебрилась и мерцала в ясном лунном свете. Мы сидели, обнявшись, и шептали друг другу разные слова. Я увидел у нее на шее маленький золотой медальон на цепочке. Я открыл медальон, надеясь найти там свой портрет, но там почему-то было изображение вставшей на дыбы лошади. Я спросил:

— Почему у тебя в медальоне лошадь? В глазах у нее появился испуг.

— Лошадь? — недоуменно прошептала Моника. И вдруг раздалось громкое ржание, очень громкое, заполнившее собой все ночное пространство. Моника тоже ужасно закричала. — Пауль! Смотри! Как это?! Она вцепилась в меня обеими руками и кричала во весь голос. Я обернулся и увидел за своей спиной Пале.

Его лицо в лунном свете блестело, как металлическое.

— Я не помешал? — спросил он мягко, но голос его раздавался гулко, словно в пещере. — Вы слышали лошадь? Необыкновенное нервное животное. Взгляните вон туда!

— И он указал на море. Там по яркой морской глади прямо на наш остров несло лошадиный труп. Морда коня с разинутой пастью торчала кверху, оскалив огромные зубы — отвратительное, ужасное зрелище!

— Вам не кажется, что они как-то связаны с самим сатаной? — гулко и страшно звучал голос Пале. — Почему в народных повериях у черта обязательно есть лошадиные копыта?..

Я проснулся. Зажег спичку и взглянул на часы: половина второго. Я попытался успокоиться и повернулся на другой бок. Но нет! Этот абсурдный сон вспоминался во всех деталях. Тогда я попробовал сосредоточиться и объяснить себе, что это было. Ясно, мне приснились обрывки того, что случилось в реальности за этот день, грубая мешанина кадров из кинопленки, безумный монтаж эпизодов, вырванных из естественного контекста и приправленных собственной фантазией. Кстати, я вспомнил: у Моники в самом деле был золотой медальон, маленький медальон на цепочке. Кажется, я целовал его — мои губы запомнили его лучше, чем глаза. Ну, и что, это значит?

Беспокойство не покидало меня. Я дышал тяжело и неровно. Окно было распахнуто, и в комнате, в общем-то, хватало воздуха. Но спать решительно не хотелось. Я встал, накинул халат, подошел к окну. Была тихая, звездная, очень спокойная и красивая ночь, кусты крыжовника под окном слегка шуршали, покачиваясь, как пожилые сплетницы.

И тут — как продолжение сна — послышалось конское ржание: резкий, звонкий, тревожный звук. «Вот, чертова скотина!» — мысленно выругался я. Конюшня была видна из моего окна, я хорошо видел ее дверь и стену с окошком — там не было ни души. Может, старой лошадке тоже снятся кошмары? Во всяком случае, я подумал, что весь мой сон мог накрутиться на этот реальный звук. Успокоенный, я вернулся в постель. Потом я уснул и проспал до утра без всяких сновидений.

Утром, когда я еще брился, вошел Танкред.

— Пойдем взглянуть, как там наш вавилонский мудрец? — спросил он. Я ополоснул лицо и отправился вместе с ним по коридору.

Перед дверью в желтую комнату мы остановились. Танкред внимательно осмотрел три волоска.

— Магическая печать в порядке, — констатировал он. — Стало быть, ночью дверь не открывали. Эй, Карстен! Ты там живой?

Нам никто не ответил. Сердце мое от ужаса дернулось и заколотилось прямо в ушах: неужели Танкред нажал на ручку. Мы вошли.

Йерн неподвижно лежал на спине, глаза его были закрыты, Я бросился к кровати и схватил его за плечо, он что-то буркнул, повернул голову — Слава Богу! Мои ужасные подозрения не оправдались! Я слегка потряс его.

Он приоткрыл глаза.

— А, это вы!.. — проворчал он, с трудом шевеля языком. — Уже утро?.. Вы что?..

Ни Танкред, ни я не ответили. Остолбенев, мы стояли рядом с кроватью, не отрывая изумленных глаз от пола. Потом я услышал, как Танкред произнес: