В Венеции

Рыбаки переглянулись и, казалось, искали в своей среде человека, который мог бы ответить за всех. Наконец, один из них, находившийся в самой середине толпы, где его нельзя было заметить, закричал:

— Правосудия!

— Мы этого и сами желаем, — сказал дож, — и добавлю, что мы это и исполняем. Но почему вы собрались здесь в таком оскорбительном для нас виде?

Все молчали. Единственный человек из всей корпорации рыбаков умел избавиться от оков привычки и предрассудка, но сейчас он был мертв.

— Что же никто не отвечает? — вновь спросил дож. — Вы смело кричите, когда вас не спрашивают, и становитесь безгласными, когда, к вам обращаются!

— Не угодно ли вашему высочеству говорить с ними снисходительнее, — сказал тихо дожу член Тайного Совета. — Далматинцы еще не готовы.

Дож поклонился в знак согласия на это замечание и продолжал более кротким голосом:

— Если никто из вас не хочет мне сказать, чего вы желаете, то я должен буду приказать вам разойтись, мое отеческое сердце…

— Правосудия! — повторил тот же голос из толпы.

— Но необходимо, чтобы мы знали, чего вы требуете.

— Взгляните сюда, ваше высочество!

Более смелые из рыбаков повернули тело Антонио таким образом, что оно все оказалось освещенным лунным светом. Дож вздрогнул и медленно спустился по лестнице в сопровождении своей свиты и охраны. Он остановился возле тела.

— Неужели этот человек умер от руки убийцы? — спросил он, посмотрев на труп и перекрестившись. — Что мог выиграть убийца от смерти подобного человека? А может быть, этот несчастный пострадал во время ссоры с кем-нибудь из товарищей?

— Ничего подобного, великий дож; мы боимся, не стал ли Антонио жертвой гнева святого Марка.

— Его зовут Антонио? Не он ли хотел вчера после гонок учить нас управлять государством.

— Он самый, ваше высочество, — ответил наивно один из рыбаков, — это был лучший рыбак и лучший друг в нужде.

— Да, это был душа-человек, — заявил другой рыбак из толпы.

Дож начал подозревать правду; он украдкой посмотрел на инквизитора, но не нашел в его лице ничего, что бы могло рассеять возникшее подозрение.

— Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне, каким образом умер этот несчастный?

Главный оратор рыбаков взял это на себя и рассказал дожу, как они нашли труп Антонио.

— Я в этом не вижу ничего, кроме тех опасностей, которым подвержена жизнь рыбака, — заметил один из членов Тайного Совета. — Он умер от какого-нибудь несчастного случая.

— Сенатор, — отвечал рыбак с сомнением, — но ведь правительство святого Марка было обижено…

— Мало ли что среди вас болтают о святом Марке. Но если уж верить всему, что рассказывают о делах этого рода, то преступников ведь топят не в лагунах, а в канале Орфано.

— Верно, синьор, и нам под страхом смерти запрещено забрасывать там сети.

— Вот и еще причина, заставляющая думать, что смерть его была случайной. Есть ли признаки насилия на его теле? Никто не осматривал его тела?.. Но я вижу здесь кармелита… Батюшка, можете ли вы что-нибудь сказать по этому делу?

Монах старался говорить, но ему не хватало голоса. Он скрестил руки на груди и молчал.

— Ты не хочешь отвечать? — сказал дож. — Где ты нашел это тело?

Отец Ансельм вкратце рассказал, каким образом он был принужден исполнить требование рыбаков.

Рядом с дожем находился молодой патриций. Обманутый, как и все, тоном монаха, который один знал причину смерти Антонио, он из человеколюбия желал верить, что рыбак не был жертвой насилия.

— Я слышал об этом Антонио, — сказал этот молодой сенатор, по имени Соранцо. — Мне говорили об его успехах на гонке. У него, кажется, был соперник браво Джакопо?

Глухой ропот прокатился по толпе.

— Говорят, этот Джакопо вспыльчив и жесток, и, может быть, он хотел расплатиться с ним за свою неудачу.

Более сильный ропот доказал успех этого внушения.

— Джакопо расправляется только кинжалом, — сказал предводитель рыбаков, наполовину убежденный, но все-таки сомневаясь еще…

— При случае подобный человек может всегда воспользоваться и другими средствами для удовлетворения своей злобы. Вы разделяете мое мнение, синьор?

Сенатор Соранцо обратился чистосердечно с этим вопросом к одному из членов Тайного Совета. Тот казался удивленным возможностью этого предположения, но ограничился лишь кивком головы.

— Джакопо — виновник его смерти! — закричали в толпе. — Старый рыбак победил браво, и ему понадобилась кровь, чтобы смыть этот стыд.

— Все будет расследовано с строгим беспристрастием, — сказал дож, повернувшись, чтобы подняться на лестницу, и затем добавил:- Пусть выдадут денег на панихиды… Уважаемый батюшка, я прошу вас позаботиться об этом теле, и лучше всего вы сделаете, если проведете ночь около него.

По тайному приказанию инквизиторов далматинская гвардия вернулась в казармы. Через несколько минут все было приготовлено. Из собора принесли гроб, положили в него тело и подняли над ним балдахин.

Отец Ансельм шел впереди процессии, которая, пройдя в главные ворота дворца, перешла через площадь.

Глава XXIII