В водовороте

- Нет-с, я не к тому это сказал, - начал он с чувством какого-то даже оскорбленного достоинства, - а говорю потому, что мать мне прямо сказала: "Я, говорит, дело с князем затею, потому что он не обеспечивает моей дочери!"

- Да разве он не обеспечивает? - перебила его Анна Юрьевна.

- Нисколько, говорит мать... Кому же мне сказать о том? У князя я не принят в доме... я вам и докладываю. К-ха!

Анна Юрьевна некоторое время размышляла.

- Это надобно как-нибудь устроить... - проговорила она как бы больше сама с собой. - Ну, прощайте теперь, - заключила она затем, кивнув головой Елпидифору Мартынычу.

Тот на это не осмелился даже поклониться Анне Юрьевне, а молча повернулся и тихо вышел из кабинета. Анна Юрьевна после того тотчас же велела заложить карету и поехала к Григоровым. Первые ее намерения были самые добрые - дать совет князю, чтобы он как можно скорее послал этим беднякам денег; а то он, по своему ротозейству, очень может быть, что и не делает этого... (Анна Юрьевна считала князя за очень умного человека, но в то же время и за величайшего разиню). Девочка, по своей застенчивости и стыдливости, тоже, вероятно, ничего не просит у него, и старуха, в самом деле, затеет процесс с ним и сделает огласку на всю Москву. Но когда Анна Юрьевна приехала к Григоровым, то князя не застала дома, а княгиня пригласила ее в гостиную и что-то долго к ней не выходила: между княгиней и мужем только что перед тем произошла очень не яркая по своему внешнему проявлению, но весьма глубокая по внутреннему содержанию горя сцена. День этот был день рождения княгини, и она с детства еще привыкла этот день весело встречать и весело проводить, а потому поутру вошла в кабинет мужа с улыбающимся лицом и, поцеловав его, спросила, будет ли он сегодня обедать дома. Князь более месяца никогда почти не бывал дома и говорил жене, что он вступил в какое-то торговое предприятие с компанией, все утро сидит в их конторе, потом, с компанией же, отправляется обедать в Троицкий, а вечер опять в конторе. Княгиня делала вид, что верит ему.

- Что же, ты обедаешь или нет дома? - повторила она свой вопрос, видя, что князь не отвечает ей и сидит насупившись.

- Нет, не могу и сегодня, - отвечал он, не поднимая головы.

- Ну, как хочешь! - отвечала княгиня и затем, повернувшись, ушла в гостиную, где и принялась потихоньку плакать.

Князь все это видел, слышал и понимал. Сначала он кусал себе только губы, а потом, как бы не вытерпев долее, очень проворно оделся и ушел совсем из дому.

Когда княгине доложили о приезде Анны Юрьевны, она велела принять ее, но сама сейчас же убежала в свою комнату, чтобы изгладить с лица всякий след слез. Она не хотела еще никому из посторонних показывать своей душевной печали.

Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, - этого даже она вообразить себе не могла и такое явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.

- Bonjour, ma chere, - сказала она, крепко пожимая ей руку. - Супруга твоего, по обыкновению, нет дома, - прибавила она, усевшись с хозяйкою на диван.

- Дома нет, - отвечала княгиня, стараясь насильно улыбнуться.

- Что же ты одна сидишь?.. Тебе надобно иметь un bon ami[102], который бы развлекал тебя.

- Непременно надобно! - подхватила княгиня, продолжая притворно улыбаться.

- Что же мешает? - спросила Анна Юрьевна.

- Не умею, кузина! - отвечала княгиня.

- О, ma chere, quelle folie!..[103] Как будто бы какая-нибудь женщина может говорить так! Это все равно, что если бы кто сказал, qu'il ne sait pas manger!..[104]

Княгиня и на это только усмехнулась.

- Шутки в сторону! Приезжай ко мне сегодня обедать, - продолжала Анна Юрьевна, в самом деле, должно быть, серьезно решившаяся устроить что-нибудь в этом роде для княгини. - У меня сегодня будет обедать un certain monsieur Chimsky!.. Il n'est pas jeune, mais il est un homme fort agreable[105].

Химский был один из старых заграничных знакомых Анны Юрьевны, некогда участвовавший во всех ее удовольствиях.

- Нет, сегодня не могу, - отвечала княгиня, все-таки желавшая отобедать этот день дома.

- Отчего же?.. Приезжай! - повторила настойчиво Анна Юрьевна.

Ей, по преимуществу, хотелось познакомить княгиню с Химским, который был очень смелый и дерзкий человек с женщинами, и Анна Юрьевна без искреннего удовольствия вообразить себе не могла, как бы это у них вдруг совершенно неожиданно произошло: Анна Юрьевна ужасно любила устраивать подобные неожиданности.