В водовороте века. Мемуары. Том 1

Меня несколько тревожило только одно: как встретят меня в училище «Хвасоньисук»? Я же еще совсем подросток, нет и военного опыта. Но меня утешала и служила мне большой опорой мысль о том, что там живут друзья моего отца: в Хуадяне — Ким Си У, а в училище — Кан Чжэ Ха.

По прибытии в Хуадянь по наказу матери я в первую очередь навестил Ким Си У. Он был управляющим хозяйственно-интендантской службой а Хуадяне при группировке Чоньибу. Это было самоуправляющееся учреждение, заботящееся о жизни корейцев, проживавших в ведаемом им районе. Такие службы были и в Фусуне, и в Паньши, были они и в таких краях, как Куаньдянь, Ванцинмынь, Саньюаньпу.

Ким Си У, деятель движения за независимость, имел связь с моим отцом еще с того времени, когда он жил в уезде Часон. После Первомартовского народного движения он приехал в Китай, действовал в районах Линьцзяна и Дандуна. В 1924 году он переместился в Хуадянь. Построив в Хуадяне рисоочистительную фабрику, он обеспечивал средства в фонд движения за независимость, обращал большое внимание на просвещение масс.

Построенная им фабрика — это и есть Енпхунская рисоочистительная фабрика на улице Наньдацзе. Он, выполняя должность управляющего, в то же время ведал рисоочистительной мельницей, за счет вырученных от нее денег обеспечивал Армию независимости продовольствием, брал финансовое шефство над училищем «Хвасоньисук» и расположенной неподалеку от него корейской образцовой начальной школой.

Еще с того времени, когда я жил и Линьцзяне, его простота, широкая натура и стойкий характер северянина пленили меня, и я очень любил и уважал его. И управляющий Ким тоже искренне любил меня, как своего родного сына, как племянника.

Ким Си У и его жена, чинившие во дворе курятник, завидев меня, всплеснули руками, с возгласами изумления и радости тепло приняли меня. Кур у них во дворе было так много, что я чуть было не наступил на них.

Вместе с Ким Си У я направился в училище «Хвасоньисук». Он сопровождал меня в одежде, пропахшей запахом рисовых отрубей, присушим рисоочистительному промышленнику.

Училище находилось на берегу Хуефахэ. Сквозь дзельковую рощу виднелись соломенная крыша с крутым наклоном и темноватые стены из зеленых кирпичей, какие обычно бывают в любом месте Маньчжурии. За зданием училища, через площадку, стояло училищное общежитие.

И училище, и общежитие были такие невзрачные, каких я себе и не представлял. Полный сожаления, я старался утешать себя: «Пусть, мол, здание и неказистое, это ничего не значит, лишь бы учеба была настоящая, только бы удалось хоть в таком скверном домишке научиться многому поучительному, этого мне и достаточно!»

Однако спортивная площадка здесь была настоящая, большая и просторная.

Подходя к училищу, я с надеждой и любопытством осматривал его. И мне вспомнился случай, когда мы жили в Бадаогоу. В зимнюю стужу без меховой шапки приходил к нам О Дон Чжин, который вместе с моим отцом подолгу советовался об учреждении училища «Хвасоньисук», вот этого самого. Осмотр здания этого училища, куда я пришел поступать, навеял на меня глубокие раздумья.

Встретил меня в своем кабинете начальник училища, человек среднего возраста, низкого роста, с впечатляющим лицом и лысою головой. Это и был Чвэ Дон О.

Он был учеником Сон Бен Хи, главы третьего поколения служителей религиозной секты чхондогё, одного из инициаторов Первомартовского народного восстания, называемых «группой 33-х». Окончив курсы, учрежденные Сон Бен Хи, он вернулся в свой родной край Ичжу открыл там частную школу содан, в которой учил детей служителей секты чхондогё. Так он начал движение за независимость. Он участвовал в Первомартовском движении, а после эмигрировал в Китай, где открыл Религиозный совет служителей чхондогё, развертывал патриотическую религиозную деятельность среди эмигрантов-соотечественников.

Начальник училища с болью в душе напомнил, что ему не удалось участвовать в похоронах моего отца, что это, может, на всю жизнь останется тяжелым камнем у него на душе. Он вместе с управляющим некоторое время делились воспоминаниями о моем отце. Очень впечатляет наставление Чвэ Дон О, данное мне в тот день.

— Сон Чжу, — говорил он, — ты своевременно пришел в наше училище. Движение за независимость страны переживает новый период, требующий талантов. Уже канули в Лету времена Хон Бом До и Рю Рин Сока, когда действовали наобум. Чтобы взять верх над новыми японскими методами ведения боев и новыми видами вооружений, необходимы свои новые методы ведения боев и новые виды оружия. Кто будет разрешать этот вопрос? Его обязано разрешить именно новое поколение, такое, как ты, Сон Чжу…

Кроме того, начальник училища рассказывал мне много поучительного. Не раз подчеркивая скудность условий питания и ночлега, он наказывал, что надо терпеть и выносить те или иные трудности, заглядывая в будущее независимой Кореи. С первого взгляда мне показалось, что он человек спокойный по натуре, но обладающий поразительным даром слова.