В водовороте века. Мемуары. Том 3

Следует отметить, что по уровню сознательности люди Северной Маньчжурии в какой-то мере отставали от жителей Восточной Маньчжурии. Следовательно, у них и революционный энтузиазм был ниже, чем у соседей на востоке. Однажды Чжоу Баочжун искренне признался, что заниматься политическим просвещением среди населения Северной Маньчжурии намного труднее, чем повышать сознательность жителей Восточной Маньчжурии. Естественно, такое положение не могло не тяготить коммунистов Северной Маньчжурии. И если хотя бы немножко помочь им разрешить эти трудные вопросы, то это будет полезным делом для гармоничного развития революции на Северо-Востоке Китая.

Мы планировали в дальнейшем превратить Южную и Северную Маньчжурию, не говоря уже о Восточной Маньчжурии и Корее, в арену деятельности наших крупных партизанских отрядов, Делать все от нас зависящее для сотрудничества и взаимодействия с соседями было нашей неизменной позицией, которой мы придерживались с самого начала. Вот почему мы считали встречу с Ли Хон Гваном и Ли Дон Гваном одной из главных целей нашего выступления в Южную Маньчжурию и прилагали неимоверные усилия для этого.

Помочь Северной Маньчжурии-означало бы и оказывать помощь Ким Чаку, Чвэ Ён Гону, Хо Хен Сику, Ли Хак Ману, Ли Ге Дону и другим корейским коммунистам, развернувшим партизанскую деятельность в этом районе.

В экспедиционном отряде царил огромный душевный подъем с самого начала похода. Знакомство с новой местностью, как правило, вызывает у людей прекрасную, как радуга, мечту. К тому же бойцы экспедиционного отряда были в большинстве своем юношами 18 — 20-летнего возраста, у которых любопытство, стремление к познанию мира сильнее, чем у кого-либо другого. Я вел за собой отряд, переживая такие же волнения, какие были у всех.

Однако с момента выступления нашего экспедиционного отряда из Дуйтоулацзы я то и дело ощущал какое-то непонятное беспокойство, которое всячески тормозило мои действия. Чем дальше отдалялся отряд от партизанского района, тем сильнее охватило меня это беспокойство.

Я направлялся в Северную Маньчжурию в то время, когда опорные партизанские базы в Восточной Маньчжурии все еще не избавились полностью от угрозы окружения и атак со стороны врагов. Специальная долговременная операция оккупантов по «обеспечению безопасности» была в то время главной карательной программой, разработанной японскими империалистами. Разумеется, они бы желали взять реванш за поражение, которое потерпели накануне, натолкнувшись на летнее наступление Корейской Народно-революционной армии. Теперь же они пытались окружить и удушить нашу армию путем затяжной войны.

Основное содержание программы японских карателей состояло в том, чтобы разделить полтора года — время, отведенное на ее претворение в жизнь, с сентября 1934 по март 1936 года-на три этапа, при этом начать операцию в тех местах, где была в какой-то мере обеспечена безопасность, а затем постепенно действовать, вплоть до уничтожения последнего опорного пункта КНРА. Окружение и атаки, сочетаемые с тактикой расширения оккупированных районов «шаг за шагом», а также с тактикой затяжной войны, предполагавшей продолжительное время для боевых действий, могли бы, в конце концов, привести к удушению революции.

Несомненным было то, что походв Северную Маньчжурию, совершенный нами в этот период, позволил нам пробить большую брешь в планах японских агрессивных войск, пытавшихся совершить осадно-наступательную операцию.

Однако в то время судьбе партизанского района угрожала и другая, не менее серьезная опасность, чем запланированная осадно-наступательная операция врага. Я имею в виду борьбу против «Минсэндана», развернувшуюся во всех районах Цзяньдао крайне левацки настроенными элементами. Вопреки первоначальной задаче, поставленной восточноманьчжурской парторганизацией, эта борьба была использована для неблаговидной политической цели некоторых честолюбцев, карьеристов, национал-шовинистов и фракционеров-низкопоклонников, захвативших в то время руководство. Это повлекло за собой серьезные последствия, которые привели к расколу и деградации революционных рядов изнутри и, в конце концов, угрожали существованию опорной партизанской базы.

Страшная дубинка беспощадной ликвидации «реакционеров» ежедневно умертвляла без всякого разбору многих настоящих революционеров, беззаветно преданных своему делу, а также многих патриотически настроенных людей. Абсолютное большинство населения и воинов опорной партизанской базы оказалось под подозрением в причастности к «Минсэндану».