В водовороте века. Мемуары. Том 3

Всю дорогу, когда возвращались вместе с освобожденным из-под стражи бойцом 2-й роты, меня ни на минуту не покидала мысль о жалости к Ким Сон До. Собственно говоря, пока он не возглавлял кампанию ликвидации «реакционеров», нередко танцуя под чужую дудку, я относился к нему с жалостью в душе, хотя не раз приходилось сталкиваться с ним на почве теоретических споров. Но впоследствии, убедившись, что он убивал многих стойких революционеров под предлогом ликвидации «минсэндановцев», больше не сочувствовал ему. Позже и он был казнен по обвинению в причастности к «Минсэндану». Террористы гибнут от рук террористов, а леваки-на левацком судилище. Тех, кто держит нос по ветру, не имея своих убеждений и самостоятельности, всегда постигает участь самоубийцы. Это, можно сказать, еще один мой жизненный опыт, который приобрел, переживая период смуты и потрясений в течение целых десятилетий.

В начале марта партизанский отряд который должен был отправиться внутрь страны, выступил из деревни Мацунь и достиг берега реки, противоположного от Тхамаккора уезда Онсон. Бойцы разбили свой лагерь в Сосновом, ожидая прихода передовой группы, проникшей раньше них в район Онсон. Партизаны примерно целую неделю проводили там работу, воспитывая местных жителей в революционном духе. Готовилось превращение этой местности в полупартизанский район. Днем отряд проводил боевую подготовку у западного подножия горы Сундуншань, а вечером партизаны расходились по поселкам, создавая подпольные организации в гуще масс.

Тогда мы вели работу и со старостами десятидвориков и стадвориков, то есть с руководителями низшей административной инстанции Маньчжоу-Го. Мы не посягали на интересы населения, а лишь налаживали хорошие отношения с жителями, соблюдая все законы и правила революционной армии. Это производило на них весьма благоприятное впечатление по отношению к нам. Наши партизаны, остановившись в Сосновом, оказывали большую помощь крестьянам. Некоторые бойцы ходили в горы за леспедецами, обновляя плетни домов, в которых они остановились.

Случай с тем самым топориком, о котором говорится в воспоминаниях Пак Ен Суна, произошел именно в те дни, когда мы остановились в этом поселке.

Однажды я хотел помочь старым китайским супругам хозяйского дома. Взяв топор и ведро, вышел на берег реки Туман. Зимой здешние жители носили воду именно из этой реки. Пробив во льду лунку топором или киркой и заполнив водой ведро, они возвращались домой. Это и была питьевая вода.

Чтобы пробить такую лунку во льду, я вышел на берег с топором. Когда работа подходила к концу, выпал с рукоятки топорик и он упал в воду. Я несколько часов обшаривал длинным шестом дно, но топор так и не нашелся.

Хотелось щедро заплатить хозяину за утерянный топорик и несколько раз просил прощения. Но старик наотрез отказался взять деньги. При этом он сказал: «Я просто не знаю, как выразить вам, уважаемый командир, свою благодарность. Вы и так ежедневно ни свет ни заря носите воду для нас. Да еще хотите уговорить меня взять за топорик такую сумму денег. Я прямо места себе не нахожу… У меня и без того душа болит, чтр по старости лет и слабости не могу помочь революционной армии. Да как же я могу взять ваши деньги?» Старик долго упирался, и мне стоило большого труда уговорить его все же взять деньги за утерянный топор. Я ему сказал: «Если мы уйдем отсюда, не заплатив за топор, то я, как командир, нарушу тем самым революционную дисциплину. Сжальтесь надо мной и возьмите деньги».

Хотя я щедро заплатил старику за топорик, но все же никак не мог забыть об этом случае. Даже столь большие деньги, которые я вручил старику, вряд ли могли заглушить досаду от потери своего привычного орудия. Весной 1959 года, когда группа экскурсантов по местам боевой славы, связанным с антияпонской вооруженной борьбой, отправлялась на Северо-Восток Китая, я просил товарищей: «Будете там — непременно зайдите к старику в Ляншуйцюаньцзы и еще раз попросите извинения за мой промах». Когда группа экскурсантов достигла Ляншуйцюаньцзы, к сожалению, того старика уже не было в живых…

Во второй половине дня, примерно в 4–5 часов, наш отряд переправился через реку Туман и в сопровождении передовой группы поднялся на вершину горы Ванчжэ. Там нас встретили руководители революционных организаций и подпольщики из шести уездов, укрывшиеся до того времени на склоне горы в зарослях лиственничного леса.

С вершины горы, густо заросшей молодыми дубами, некоторое время я любовался окружающей местностью. В народе говорят, что за десять лет меняются даже горы и реки. Но не прошло еще и трех лет, а как уже начал изменяться вид этого края. Появились новые груды шахтных пустых пород которых нельзя было видеть в то время, когда мы создавали в стране партийную организацию на горе Туру. Мчался также поезд по железной дороге Унги (Сонбон) — Онсон. И это тоже была новизна в Онсоне, чего нельзя было видеть осенью 1930 и весной 1931 года.