В водовороте века. Мемуары. Том 3

Я убеждал собеседника: уже доказано на практике, что совет является формой власти, не соответствующей реальным условиям партизанских районов в Восточной Маньчжурии, которым предстоит осуществить задачи антиимпериалистической и антифеодальной демократической революции. В этих условиях коммунисты двух стран — Кореи и Китая — должны решиться на изменение формы власти, проводить политику, отвечающую интересам народа, и поправить создавшееся хаотическое положение.

— И я признаю, что совет не соответствует реальным условиям Восточной Маньчжурии и некоторые из осуществляемых новой властью мероприятий принесли ущерб делу революции. Раньше на нашей беседе вы, товарищ Ким Ир Сен, беспокоились о том, что линия наустановление совета создала помехи осуществлению линии единого фронта. Теперь я понимаю, почему вы проявляете беспокойство по этому поводу. Тревожное положение, сложившееся в последние несколько месяцев в Восточной Маньчжурии, заставляет меня обращать серьезное внимание на ваше предупреждение. Но, к сожалению, мы пока еще не знаем такой формы власти, которая может заменить совет, — говорил он.

Меня радовало изменение взглядов секретаря Особого комитета Тун Чанжуна на поднятый вопрос. В тот день он не был вчерашним твердолобым Тун Чанжуном. Раньше он настаивал на своем, утверждая, что во время подъема революции, когда боевой дух масс высок, совет является единственной формой власти для коммунистов.

— Кроме коммуны и совета, нет другой формы власти рабочего класса, созданной до сих пор человечеством, — сказал Тун Чанжун и внимательно смотрел на меня. Его взгляд как бы утверждал, что «если вы нашли приемлемую мною форму власти, то я не против».

— Тогда давайте мы сами своими силами создадим такую форму власти, соответствующую нашим реальным условиям.

— Что? Создать самим? К сожалению, я не такой гений. Как создать то, чего нет даже в трудах классиков марксизма? Я не мог мириться с такими взглядами и позициями, носители которых абсолютизируют вещь как неизменную и сковывают себя в столь узких рамках.

— Товарищ Тун Чанжун, — сказал я. — Спрашивается, какую классику учел французский рабочий класс при создании Коммуны? Является ли совет в России формой власти, намеченной в трудах основоположников марксизма? Можем ли мы считать совет только продуктом мозга одного гения? Я думаю: если бы народ и действительность в России не требовали совета, то он не появился бы на исторической арене.

Тун Чанжун не ответил ни одним словом на мой вопрос. Он вынул из кармана большой кисет и, положив табак в трубку, начал раскуривать ее и предлагать мне табак. Каждый раз, когда бывал он в партизанских районах, всегда носил с собой кисет и трубку. Если по дороге встречался с крестьянами, то, давая им свою трубку, предлагал курить табак. Это были свойственные ему черты. Благодаря такой скромности он пользовался уважением и любовью жителей партизанских районов. Зимой он ходил в меховой ушанке, как все крестьяне.

Тун Чанжун сохранял молчание ия начал уже было скучать, но уже то, что он не возражал, казалось обнадеживающим Признаком.

После встречи с Тун Чанжуном я вместе с Ли Ён Гуком, Ким Мен Гюном, Чо Чхан Доком и другими военно-политическими деятелями несколько дней вел серьезное обсуждение вопроса об установлении революционной власти вместо совета. Для достижения успеха я заострил внимание товарищей на важности главного критерия при определении форм власти.

— Не надо считать сложным вопрос о критерии, — подчеркивал я тогда. — Мы все — борцы за интересы народа, верные слуги народа. Мы решили отдать всю свою жизнь делу народа. Поэтому власть, которую мы установим, должна быть способной защитить интересы всех слоев народа и должна будет пользоваться его поддержкой. Главное внимание должно быть уделено этому, следовательно, критерием в решении этого вопроса должен стать характер нашей революции на данном этапе.

Выслушав меня, товарищи не скрывали своей радости.

— Теперь нам все ясно, — с восторгом говорили они. — В различных слоях народа состоят не только рабочие, бедняки и батраки, но и другие представители трудящихся. Правительство же, защищающее их интересы, должно быть правительством характера единого фронта. Именно оно станет правительством, которое отвечает характеру антиимпериалистической и антифеодальной демократической революции. Если к власти придет такое правительство, то его мы будем горячо поддерживать.

Я еще раз подчеркнул необходимость создания правительства характера единого фронта, а оно должно быть народно-революционным правительством, основанным на союзе рабочих и крестьян. Именно это является той линией на создание власти, о которой речь идет сегодня в книгах по истории как о линии на установление народно-революционного правительства.