В военном воздухе суровом

В железной печке потрескивали и шипели сырые дрова. В оконце, что под самой крышей блиндажа, было видно, как повалил густой мокрый снег. Полетов в этот день не было.

…Утром погода несколько улучшилась. Вызвал меня командир полка:

— Особое задание генерала Масленникова… — сказал он. — По агентурным данным, противник на станции Нагутской сосредоточил много паровозов. Формирует из них составы для эвакуации. Нужно этому помешать.

Я взглянул на карту. Нагутская — небольшая станция западнее Минеральных Вод. Лететь туда километров 200. В Минеральных Водах все еще базируются вражеские истребители — значит, надо обходить его стороной, севернее. Речушка Мокрый Карамык обозначена на карте пунктиром; она подходит к самой Нагутской, протекает за грядой холмов. Если лететь все время над ней, можно скрытно подойти к цели.

— Хорошо бы сегодня хоть двумя самолетами ударить, — сказал командир. Возьми себе ведомым сержанта Цыганова. В строю он держится хорошо, бомбит тоже метко…

Петя Цыганов — остроносенький паренек лет двадцати, прибыл к нам в полк недавно. Узнав, что его назначают в такой ответственный полет, просиял.

— Будешь делать все, как я. Понял?

— Понял, — кивнул Петя.

Взлетели. Так же, как вчера Галущенко, от Моздока "уцепились" за железную дорогу, понеслись на бреющем. Пришло мне на память, как в 1934 году я заблудился и в этих местах приземлился, чтобы узнать у пастуха, где нахожусь. Вскоре мы врезались в снежный заряд — не до воспоминаний. Пришлось снизиться до предела, чтобы кое-как видеть землю. "Вдруг потеряется ведомый?" мелькнула мысль, и я тогда пожалел, что полетел не один.

К счастью, снегопад вскоре кончился. Я увидел Цыганова — он уцепился за меня справа, словно клещ. "Молодец, Петя!" — приободрил я его, а он качнул с крыла на крыло. Облачность все же временами прижимала нас почти к верхушкам телеграфных столбов. Где-то там, слева, должны быть Минеральные Воды. И вдруг за рекой Кумой мы словно попали в иной мир: в кабине стало светло, облака приподнялись, видимость хорошая… Только теперь надо ухо держать востро: противник может заметить нас издали и поднять на перехват истребителей из Минеральных Вод.

Под нами проносится припорошенная снегом бугристая степь. Мы огибаем эти неровности, то и дело ныряя за холмы. А вот она, та самая глубокая балка, по которой летом течет Мокрый Карамык. Летим над ней, словно в корыте, приближаемся к Нагутской. Заходить на станцию решили с запада, наискосок, чтобы после атаки скрыться за крутыми берегами этой речушки.

Истекло расчетное время, слева показался населенный пункт, недалеко от него — железнодорожная станция. Это и есть Нагутская! За станционными постройками никаких паровозов не вижу. Может, немцы успели угнать их? А может, агентурные данные неточны?..

Сделали с Цыгановым левый разворот, чтобы пересечь железную дорогу и выйти на боевой курс. Поднялись метров на 50.

Я уже различал железнодорожное полотно, а когда перевел взгляд повыше, вдруг увидел летевший к Минеральным Водам на одной с нами высоте двухмоторный самолет с двумя килями. Он пересекал наш курс, перемещаясь с правой стороны. Я принял этот самолет за истребитель-штурмовик "мессершмитт-110". С ним шутки плохи: самолет очень маневренный, с мощным вооружением. "Уйти под него вниз, чтобы остаться незамеченным? Если он вступит в бой, удара по станции нам не нанести…" — успел я подумать в какие-то считанные секунды. А немецкий самолет стремительно несется, не замечая нас. И в этот миг пальцы легли на гашетки пушек и пулеметов, глаза впились в перекрестье прицела — огонь! Сверкнул сноп трасс, вражеский самолет пронесся левым бортом точно через огненную дорожку, будто гася ее, вздрогнул и начал круто отворачивать от меня, оставляя густой дымный след. Немецкий летчик, повернувшись хвостом, подставил под прицел "спину". Я успел выпустить еще одну длинную очередь. Полыхнуло пламя — и горящий самолет в крутой спирали скрылся под крылом…

А мы уже над железной дорогой. Слева видна станция: два товарных состава, рядом с ними в длинную цепочку вытянулись паровозы.

— Разворот! Бьем по паровозам! — скомандовал я Цыганову.

Начали пологое снижение. Выпустил залпом восемь "эрэсов", обстрелял в упор паровоз — он окутался облаком пара. Цыганов тоже не мажет. Высота потеряна, выравниваю самолет, составы скрываются под капотом мотора — нажал на кнопку сброса бомб…

Летим от цели низко над ложбиной, присыпанной чистым снегом. Впереди виднеется протянувшееся грядой возвышение. Нам только перескочить через него, и мы снова над руслом Мокрого Карамыка. Ровная белизна земли скрадывает возвышение, над которым нужно сделать "горку". Напряженно всматриваюсь вперед.

От успеха распирает грудь. Мы возвращаемся невредимыми, удар был внезапным и точным, да еще зазевавшегося фрица попутно "уговорили"! Петя. который опять летит справа, словно привязанный, тоже, наверное, ликует: особое задание выполнено.