В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна

– А вы, случайно, туфельку не потеряли?

– Туфельку?!

– Ну да. У вас же должна быть хрустальная туфелька.

Я слегка приподняла свои ноги, посмотрела на туфли, они были в порядке, и рассмеялась.

– Мои туфли на месте! Черт побери, мои туфли на месте! – смеялась я и смахивала слезы.

– Жаль. – Таксист посмотрел в зеркало заднего обзора и игриво мне подмигнул.

– Почему?

– Как же ваш принц будет вас искать? Нужно было оставить ему хотя бы одну туфельку.

– Мой принц не будет меня искать.

– Почему?

– Потому, что сейчас у него свадьба и у него есть невеста, а вернее, уже жена. Увы, но не все сказки заканчиваются хорошо. Бывает и такой печальный конец, как у меня.

– И что теперь будет делать принцесса?

– Что теперь будет делать принцесса? – повторила я вопрос и задумалась.

– Будем надеяться, что принцесса не будет долго лить слезы и найдет себе нового принца. – Таксисту явно хотелось меня утешить.

– Принцесса не будет лить слезы и не станет искать себе нового принца. Она уйдет в монастырь.

– Что?! – Таксист широко открыл рот и чуть было не въехал в столб. – В какой монастырь?

– В самый обыкновенный. Куда уходят разочаровавшиеся в жизни люди. Уходят вполне осознанно и навсегда.

– Но принцессы разве уходят в монастырь?

– В монастырь уходят все, кто угодно, независимо от пола, положения и национальности. И даже принцессы…

Глава 22

Когда я подъехала к дому брата и нажала на кнопку домофона, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Услышав в трубке знакомый голос домработницы, я постаралась сдержать слезы и произнесла, словно в тумане:

– Любовь Викторовна, это Таня.

– Какая Таня? – вновь не узнала меня домработница.

– Я вам сегодня звонила. Женька уже проснулся?

– Да, но он себя плохо чувствует.

– Мне нужно его увидеть.

– Я не сказала ему о вашем приходе.

– И не стоит. Давайте сделаем так, как договорились.

– Заходите.

Я не могу описать чувства, которые охватили меня, когда я вошла в дом, который знала как свои пять пальцев. Увидев глаза хорошо знакомой мне женщины, я с трудом удержалась от того, чтобы не броситься ей на шею и не разрыдаться.

– Здравствуйте, Любовь Викторовна!

– Вы Таня? – спросила она.

– Да.

– Я вас провожу в Женину комнату, только не пугайтесь, он очень сильно болен.

Я шла следом за домработницей, смотрела на знакомые комнаты и думала о том, что меня не нужно никуда вести, я могу найти дорогу сама, даже с закрытыми глазами.

– Вы так странно одеты, – осторожно заметила женщина.

– Как?

– Вся в черном, словно фея из сказки.

– Я была на свадьбе у Лося.

– Правда? – искренне обрадовалась женщина. – Да разве на свадьбу в черном ходят?

– Ну, если я пошла, значит, ходят.

– Наверно, роскошная свадьба… Ребята к ней так долго готовились.

– Обыкновенная свадьба.

У дверей Жениной комнаты Любовь Викторовна остановилась и с тревогой сказала:

– Татьяна, я и сама не знаю, почему вас сюда пустила. Возможно, это неправильно, а может, Евгению и в самом деле нужно хоть с кем-то пообщаться. Только, пожалуйста, не занимайте много времени, он слишком слаб.

– Уверяю вас, я ненадолго. У меня самой нет времени, так как я уезжаю.

– И не пугайтесь. Я не хотела говорить, но он умирает…

– Как умирает?

– Евгений медленно угасает на протяжении последних месяцев. Он не любит, когда его обхаживают, поэтому постарайтесь говорить с ним на равных, старайтесь не видеть ни его худобы, ни его бледности, ни его запавших глаз.

– Он настолько слаб?

– Врачи говорят, что надежды нет.

Услышав последние слова, я и сама страшно побледнела, замерла, и казалось, что в меня вогнали кол.

– Надежда есть всегда. Надежда умирает последней, – произнесла я с отчаянием и сжалась.

– Это сказала не я. Это сказали врачи. – Любовь Викторовна достала платок и промокнула выступившие слезы. – Это ужасно несправедливо. – Она тихонько всхлипнула, а ее лицо исказилось от душевной боли. – Совсем молодой. Сначала от нас ушла Александра. Теперь Евгений.

– А что с Александрой?

– Она погибла при пожаре… – Последние слова прозвучали словно пощечина.

Я закрыла глаза и вспомнила вещий сон, который мне приснился у Глаши. А ведь он действительно вещий. Лось женится, и я не удивлюсь, если его жена уже беременна, просто живот еще не очень видно. Я погибла при пожаре. Похороны организовал Вован, и, по всей вероятности, в землю положили пустой заколоченный гроб. Видимо, Вован сказал, что я так сильно обгорела, что в гроб нечего было класть. Лось меня не признал как во сне, так и в жизни. Но брат… Брат должен меня признать, а по-другому просто не может быть…

– У него все органы потихоньку отказывают, – вновь всхлипнула домработница. – Врачи сказали, что ему осталось совсем немного. Я не знаю, как мне это пережить! Как пережить?

Я слегка приобняла женщину, она положила голову мне на плечо и дала волю своим чувствам.

– Теть Люба, хорошая моя, родная, не плачь. Теть Люба, все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

Женщина вытерла слезы, спрятала скомканный платок и тихо произнесла:

– Простите. Я обычно всегда держусь, а тут и сама не знаю, что на меня нашло.