В высших сферах

– Кое-кто будет утверждать это вне зависимости от занятой нами позиции. И среди них окажутся люди, искренне убежденные в своей правоте, не одни только болтуны и склочники.

– Да, я думал об этом, – произнес Хауден. – Боюсь, что после подписания союзного акта мы многих недосчитаемся и в собственной партии. Но я по-прежнему убежден, что у нас нет иного выхода.

Министр иностранных дел уселся в кресло напротив Хаудена, ловко зацепил ногой и подтянул поближе низенькую скамеечку и удобно вытянулся, устроив на ней обе ступни.

– Я бы хотел быть столь же уверенным, как вы, премьер-министр. – в ответ на резкий взгляд Хаудена Лексингтон покачал головой. – Да нет, поймите меня правильно. Я пойду с вами до конца. Меня лишь тревожит стремительность, с которой все происходит. Наша беда в том, что мы живем во времена концентрированной истории. Те перемены, на которые прежде уходило полстолетия, теперь происходят за какие-то пять лет, а то и меньше. И мы ничего не можем поделать, поскольку подобная ситуация порождена развитием средств связи и общения. Я только надеюсь, что нам удастся сохранить чувство национального единства, но достичь этого будет нелегко.

– А легко в этом плане никогда и не было, – Хауден взглянул на часы. Они должны отправляться через тридцать минут с тем, чтобы до начала официальных переговоров оставить время на встречу с журналистским корпусом Белого дома. Однако, решил премьер-министр, он успеет обсудить с Лексингтоном один вопрос, который занимал его мысли. Сейчас для этого, похоже, самый подходящий момент.

– По поводу национальной самобытности, – произнес он задумчиво. – Не так давно королева упоминала кое-что в этой связи – во время моего последнего визита в Лондон.

– Ну да?

– Леди предложила, я бы даже сказал, настоятельно предложила, чтобы мы восстановили титулы. Причем привела в пользу этого весьма, по-моему, интересный аргумент.

Джеймс Хауден прикрыл глаза, вспоминая происходившую четыре с половиной месяца назад сцену: мягкий сентябрьский день в Лондоне, он прибывает в Букингемский дворец с визитом вежливости, его встречают с должным уважением и без промедлений препровождают к королеве…

***

– ..Прошу, пожалуйста, еще чаю, – предложила королева, и он протянул на блюдце хрупкую чашку с золотым ободком, не в силах противиться мысли – хотя и понимал, насколько она наивна, – что британский монарх в своем дворце собственноручно наливает чай мальчишке из сиротского приюта в Богом забытом Медисин-Хэте.

– Хлеб, масло, пожалуйста, премьер-министр! На тарелке лежали тончайшие, почти прозрачные, ломтики ржаного и белого хлеба, и он осторожно поднял один. От джема – в золотом судочке были разложены три сорта – Хауден отказался. Чтобы удержать в руках все предметы во время чаепития по-английски, надо было обладать ловкостью профессионального жонглера.

Они были одни в гостиной личных апартаментов – огромном, полном воздуха помещении, выходившем окнами в дворцовый сад, несколько официальном по североамериканским понятиям, но все же не столь напичканном золотом и хрусталем, как весь остальной дворец. Королева, одетая в простенькое желто-голубое платье из шелка, непринужденно скрестила тонкие стройные щиколотки, и Хауден восхищенно отметил про себя, что ни одной женщине не удастся, не прилагая сознательных усилий, держаться с таким же естественным изяществом, каким обладают англичанки из высшего света.

Королева щедро намазала себе клубничный джем и произнесла своим высоким голосом:

– Мой супруг и я часто задумываемся над тем, что Канаде ради ее же собственного блага надо все же более отличаться от других.

Джеймс Хауден испытал сильный соблазн ответить, что у Канады есть достаточно чем выделяться по сравнению с нынешними достижениями Британии, но воздержался, решив, что, вероятно, он не до конца понял свою собеседницу. Уже через мгновение он удостоверился, что так оно и было.

Королева добавила:

– Выделяться в том смысле, чтобы не быть похожей, скажем, на Соединенные Штаты.

– Беда в том, мэм <Общепринятое сокращение от обращения “мадам”.>. – осторожно начал Хауден, – что это довольно трудно, когда две страны живут в такой близости и в таких сходных условиях. Время от времени мы пытаемся подчеркнуть наши отличия, хотя и не всегда в этом преуспеваем.

– А вот Шотландия прекрасно преуспела в сохранении своей самобытности, – заметила королева, помешивая ложечкой в чашке с абсолютно простодушным и бесхитростным выражением лица. – Может быть, вам стоило бы кое-чему у них поучиться.

– Ну… – Хауден улыбнулся. “Да, это правда, – подумал он, – Шотландия, утратившая независимость два с половиной столетия назад, отличалась куда большим своеобразием и самобытностью, чем Канада”.

Королева задумчиво продолжала:

– Одной из причин, возможно, является то, что Шотландия никогда не забывала своих традиций. Канада же, если вы простите мне такое выражение, кажется, даже торопится от них избавиться. Помнится, отец говорил то же самое.

Королева обезоруживающе улыбнулась, изящество манер и тона лишило ее слова всякого обидного смысла.

– Еще чаю?