В высших сферах

— Не стану и пытаться… — Впервые слова произносились с запинкой. — Не стану пытаться скрыть от вас, что эти фамилии и ваша информация явились для меня немалым шоком.

Хоуден молча ждал.

— Предположим, — медленно произнес президент, — что будет проведен плебисцит и вы проиграете.

— Как я уже говорил, мы этого не ожидаем. Мы сделаем условия привлекательными, как вы сделали привлекательным Акт о союзе. И вы сами поддержите голосование «за» во имя единства и обороны Северной Америки.

— Вот как? — Брови президента полезли вверх.

— Да, Тайлер, — решительно заявил Хоуден, — это войдет в наше соглашение.

— Но даже и при этом вы можете проиграть, — настаивал президент. — Результатом голосования может быть «нет».

— Если такое произойдет, мы, конечно, смиримся с этим решением. Канадцы тоже верят в самоопределение.

— В таком случае что будет с Актом о союзе?

— Это не повлияет на него, — сказал Джеймс Хоуден. — Если у меня будет обещание Аляски — или по крайней мере обещание провести плебисцит, — я могу выиграть на выборах в Канаде и получить мандат на заключение Акта о союзе. Плебисцит произойдет потом, и каковы бы ни были его результаты, уже нельзя будет изменить сделанное.

— Что ж… — Президент посмотрел на Рапопорта, но по лицу адмирала ничего нельзя было прочесть. Затем он произнес: — Это означает, что в штате придется проводить совещание о структуре… Если я поставлю этот вопрос перед конгрессом, то полагаю, ваши условия могут вызвать дискуссию…

— Могу я напомнить вам ваши собственные слова о поддержке со стороны конгресса? По-моему, вы сказали так: «Нет такого закона, какой я хотел бы провести и не смог».

Президент ударил кулаком по ладони.

— Черт побери, Джим! Как вы здорово поворачиваете против человека его собственные слова!

— Должен предупредить вас, господин президент, — с готовностью произнес Артур Лексингтон, — что у джентльмена мозг работает как магнитофон, запоминая слова. У себя дома нас порой это приводит в замешательство.

— Господи, представляю себе! Джим, разрешите задать вам вопрос.

— Пожалуйста.

— Почему вы считаете, что можете предлагать это? Ведь Акт о союзе нужен вам.

— Да, — сказал Джеймс Хоуден, — думаю, что нужен. Но откровенно говоря, я считаю, что он нужен вам больше, а, как вы сами сказали, времени у нас нет.

В небольшой комнате наступила тишина. Президент глубоко вздохнул. Адмирал Рапопорт пожал плечами и отвернулся.

— Предположим, только предположим, — тихо произнес президент, — что я соглашусь на ваши условия, подлежащие, конечно, утверждению конгрессом, — как вы собираетесь сообщить об этом?

— Сообщение об этом будет сделано в палате общин через одиннадцать дней после сегодняшнего дня.

Снова молчание.

— Вы, конечно, понимаете… Я говорю это в виде предположения… — Слова с трудом слетали с языка. — Но если это произойдет, я должен буду сделать аналогичное заявление перед объединенной сессией конгресса. Вы отдаете себе отчет, что эти наши заявления должны совпадать во всем?

— Да, — сказал Хоуден.

Он понимал, что преуспел. Хоуден ощущал победу.

3

В отдельной кабине «Вэнгарда» Маргарет Хоуден в новом голубовато-сером костюме и бархатной шляпке на красивых седых волосах высыпала содержимое своей сумочки на маленький столик для чтения перед ее сиденьем. Разбирая скомканные американские и канадские банкноты — главным образом малого достоинства, — она взглянула на мужа, погруженного в чтение передовой страницы вчерашней торонтской газеты «Дейли стар». Пятнадцать минут назад, после церемониала прощания с вице-президентом в присутствии почетного караула из морских пехотинцев, их специальный рейс вылетел из вашингтонского аэропорта. И теперь в утреннем солнечном свете над рваными кучевыми облаками они летели на север, к Оттаве и дому.

— Знаешь, — сказал Хоуден, переворачивая страницы газеты, — я часто недоумевал, почему мы не отдадим бразды правления сочинителям передовиц, чтобы они руководили страной. У них для всего есть решение. Правда, — размышлял он, — если они станут править страной, возникнет вечная проблема: кто будет писать передовицы?

— А почему бы не ты? — сказала Маргарет. И положила банкноты рядом с небольшой кучкой уже отсчитанных монет. — Тогда, может, мы бы проводили больше времени вместе и мне не надо было бы бродить по магазинам, чтобы чем-то занять себя в поездках. Ох, Бог ты мой! Боюсь, слишком я растратилась.

Хоуден невольно усмехнулся и, опустив газету, спросил:

— На какую же сумму?

Маргарет проверила деньги, которые она подсчитала, сверяясь с перечнем приложенных чеков.

— Почти двести долларов.

Он склонен был мягко ее побранить, потом вспомнил, что не сообщил Маргарет о появившихся финансовых проблемах. Что ж, деньги-то ведь истрачены, так стоит ли теперь волноваться? А кроме того, разговор о финансовом положении, всегда тревоживший Маргарет, потребует от него больше сил, чем бы ему хотелось. Поэтому он сказал лишь:

— Исключение из таможенного налога на меня не распространяется, только на тебя — да. Поэтому ты можешь провезти товаров на сто долларов без налога, а за остальное заплатить налог.