В высших сферах

— Это Гэлбрейт, сэр.

— Да, подполковник? — Гэлбрейт, пилот-ветеран, славившийся своей надежностью, обычно был старшим в полетах правительственных чиновников из Оттавы. Он уже не раз летал с Хоуденами.

— Мы летим на высоте двадцать тысяч и рассчитываем быть в Вашингтоне через час десять минут. Погода там солнечная и ясная, температура — шестьдесят пять[14].

— Это хорошее известие, — сказал Хоуден. — Почувствуем лето. — Он сообщил Маргарет про вашингтонскую погоду, затем сказал в телефонную трубку: — Насколько я понимаю, завтра, подполковник, в посольстве будет завтрак. Мы рассчитываем видеть вас там.

— Благодарю, сэр.

Джеймс Хоуден опустил на место трубку. Пока он говорил с подполковником, появился стюард, на этот раз с кофе и сандвичами. На подносе стоял также стакан с виноградным соком. Маргарет указала на него:

— Если ты действительно так это любишь, то я закажу дома.

Он дождался, когда уйдет стюард, затем, понизив голос, произнес:

— Я начинаю ненавидеть это питье. Я как-то сказал, что мне нравится этот сок, и об этом, по-видимому, прошел слух. Теперь я понимаю, почему Дизраэли ненавидел примулы.

— А я всегда считала, что он любит примулы, — сказала Маргарет. — Разве это не были его любимые цветы?

Ее муж категорично покачал головой:

— Дизраэли сказал так лишь однажды — из вежливости по отношению к королеве Виктории, которая послала ему их. Но потом примулы так посыпались на него, что один их вид вызывал у него помутнение рассудка. Так что, как видишь, политические мифы живучи.

И, улыбнувшись, он взял виноградный сок, открыл заднюю дверь кабины и вылил его в туалет.

Маргарет сказала задумчиво:

— Знаешь, я иногда думаю, что ты весьма похож на Дизраэли, хотя, пожалуй, чуточку жестче.

— Да, — согласился он, — и моей торговой маркой является мое старое лицо с резкими чертами. — Он погладил свой орлиный нос и, вспоминая, сказал: — Меня удивляло, когда люди говорили, что я кажусь жестоким, но через какое-то время, когда я научился включать определенные эмоции и выключать, это стало даже полезно.

— Так приятно какое-то время быть самими собой, — сказала Маргарет. — Сколько нам еще лететь до Вашингтона?

— Не дольше того, сколько мы пролетели. Мне надо переговорить с Несбитсоном, прежде чем мы сядем.

— Действительно нужно, Джейми? — Это была скорее просьба, чем вопрос.

Он сказал с сожалением:

— Извини, дорогая.

Маргарет вздохнула:

— Я так и думала: слишком нам было хорошо, чтобы так продолжалось и дальше. Что ж, я прилягу, чтобы вы могли поговорить наедине. — Она поднялась, взяла сумку и шляпу. Уже стоя в дверях маленькой спальни, она повернулась: — Ты будешь его стращать?

— Скорее всего нет… если не потребуется.

— Надеюсь, что нет, — сказала Маргарет серьезным тоном. — Он такой жалкий старик. Мне всегда кажется, что он должен сидеть в инвалидном кресле с одеялом на ногах и чтобы другой старый солдат катал его.

Премьер-министр широко улыбнулся:

— Все генералы в отставке должны быть такими. К сожалению, они хотят либо писать книги, либо идти в политику.

Когда Маргарет ушла, он позвонил стюарду и отправил с ним любезную записку, в которой просил генерала Несбитсона присоединиться к нему.

3

— Вы выглядите удивительно хорошо, Эдриен, — сказал Джеймс Хоуден.

Сидя в глубоком мягком кресле, которое только что освободила Маргарет, и держа в красных пухлых руках виски с содовой, Эдриен Несбитсон с довольным видом кивнул:

— Последние несколько дней, господин премьер-министр, я чувствовал себя первоклассно. Похоже, наконец выбросил из себя этот чертов катар.

— Очень рад это слышать. Мне кажется, вы последнее время слишком уж усердно трудились. Собственно, трудились мы все. И по этой причине нетерпимо относимся друг к другу.

Хоуден внимательно изучал своего министра обороны. Старик действительно выглядел более здоровым, даже аристократичным, несмотря на увеличившуюся лысину и сходство с мистером Пять-на-Пять. Тут помогали густые седые усы: тщательно подстриженные, они добавляли достоинства квадратному лицу, на котором еще сохранилось что-то от солдатского авторитета. Пожалуй, подумал Хоуден, выбранный им путь может сработать. Но он помнил предупреждение Брайана Ричардсона: «Осторожно предлагайте сделку — у старика репутация человека прямого».

— Нетерпимо или нет, — сказала Несбитсон, — а я все равно не могу разделять вашу точку зрения на этот Акт о союзе. Я уверен, мы можем получить от янки то, что хотим, не отдавая столько.

Джеймс Хоуден заставил себя держаться спокойно, проигнорировав накат гнева и крах своих планов. Он знал, что ничего не достичь, утратив контроль над собой и закричав, как того требовал импульс: «Да проснитесь вы, Бога ради! Проснитесь и признайте очевидное — что безнадежно поздно и уже нет времени искать древнее лекарство от всех бед».

Вместо этого он примирительно произнес:

— Я б хотел, чтобы вы кое-что для меня сделали, Эдриен, если сможете.

Старик явно помедлил, потом спросил:

— Что именно?