В заколдованном лесу

Теперь же она наполовину исчезла в густой траве, и я то и дело спотыкался о мертвые ветви деревьев. Медленно ступая, счастливый я наслаждался прогулкой в этом парке, который вскоре должен был быть мне возвращен неподалеку виднелся замок, который через несколько часов примет меня навсегда. И хотя сейчас любовь была моей единственной мечтой она все же прерывалась мыслями, которые были отнюдь не неприятны я уже мечтал о восстановлении часовни о том, как буду залатывать бреши в стенах замка приводить в порядок парк, сад и огород. Пруд будет вычищен и, возможно даже осушен, если близость стоячей воды будет неприятна Клер. Я уже считал решенным то, что она останется здесь со мной и будет царствовать в этом имении, возвращенном к его первоначальной красоте. Строя эти радужные проекты, я бродил под сводами деревьев, находясь во власти несказанного восторга, как вдруг странный звук резанул мои слух: это уже не эхо бури ворчало на горизонте… и это не сон… это гудит замковый колокол… Он звонил медленно глухими ударами словно на похоронах распространяя смертельную печаль. Время уже наверняка было за полночь. Кто же это может звонить в колокол? Барон? Но с наступлением ночи он запирался на все засовы. Антуан? Быть может, он заметил пожар в каком-то из уголков замка? Эта мысль привела меня в ужасное смятение, однако я без труда превозмог его, так как заметил, что колокол стал звенеть короткими ударами, словно чья-то осторожная рука специально смягчала их. Так что же это? Клер?

Клер, забавляющаяся после вечерней прогулки тем что заставляет заговорить бронзовый голос соединяя его металлические звуки с секретными отзвуками своей экзальтированной души? Увы! Это предположение, каким бы очаровательным оно ни выглядело, было совершенно необоснованным. Разумнее было бы предположить, что это какой-нибудь бродяга бьет в колокол, чтобы напугать обитателей замка. Но он бы, прежде чем бросить веревку и сбежать растрезвонил бы вовсю, а таинственный звонарь неторопливо придавал монотонной мелодии форму сигнала. Быть может, этот сигнал оповещал о моем приближении? Однако я тотчас прогнал от себя эту нелепую мысль. Но если мне удалось изгнать ее из головы, то из сердца, куда она начала по капле вливать неуловимую тревогу и непреодолимое желание узнать разгадку тайны, мне полностью изгнать не удалось. Колокол смолк, и в этот самый момент, словно по мановению волшебной палочки, в природе что-то изменилось. Задрожав, я начал прислушиваться, и все звуки, которые мгновение назад очаровывали меня, словно деревенская музыка начали вдруг казаться подозрительными. Я старался приглушить шорох своих шагов, начал всматриваться в темноту больших деревьев и вздрагивал при каждом вздохе совы. А эхо по-прежнему доносило замогильные раскаты далекой бури. Мне следовало бы вернуться обратно, поскольку я уже получил предупреждение столькими предзнаменованиями! Однако к чему повторяться? Я заупрямился, ведь меня воспитала суровая школа изгнания, так что я никого не боялся, будучи уверенным в своих силах. К тому же у меня не было никаких причин заподозрить что-то неладное. Я лишь ощущал смутное беспокойство, вполне объяснимое поздним часом, местом и неожиданным звоном колокола.

Понадобилось довольно много времени, чтобы дойти до двора и увидеть при обманчивом свете луны фасад здания с закрытыми окнами по обе стороны которого возвышались башни. Во дворе никого не было видно. Над подъездом неподвижно висела цепь, привязанная к языку колокола. И ни души! Я принялся бранить себя. Так кого же я ожидал встретить здесь в столь поздний час? Как и всякий бретонец, я был суеверен и в детстве не раз содрогался от поэтичных и полных ужаса сказок, которые любят рассказывать по вечерам в стране Амор [6]. Однако, будучи на открытом пространстве и чувствуя над своей головой небо нашего Господа, я не был склонен подобно малолетнему, испытывать страхи Я смело пошел вперед и обнаружил свет в «Башне Маршала», названной так потому, что знаменитый маршал Тюренн провел там как-то одну ночь. Эта башня возвышалась с левой стороны здания и прежде служила моему отцу библиотекой.

Большая стеклянная дверь вела оттуда во двор. Я пошел в сторону этой двери, приглушая шум своих шагов. «Вероятно, кто-то заболел», — думал я и тут же вспомнил слова метра Меньяна о том, как часто вызывали врача к изголовью Клер. Мои опасения возросли, и с неописуемой тревогой я опрометью бросился к башне.