В закрытом гарнизоне-2. Сборник рассказов

После ужина в первый отсек приходит командир и Тоцкий подробно инструктирует нас о правилах подготовки к бою торпед с ядерным боезапасом. Их две. Это обычные электроторпеды СЭТ-60 с акустической системой наведения, но с ядерным зарядом. Любая из них способна уничтожить авианосное соединение на дистанции более 20 морских миль.

После инструктажа приводим все торпеды в боевое состояние, снимая с них несколько степеней предохранения, затем загружаем в нижние аппараты, которые пломбируются. В вахтенном журнале делается соответствующая запись.

С этого момента у трапа, ведущего на торпедную палубу, выставляется круглосуточный пост с вооруженным матросом. Ее, кроме минеров, имеет право посещать ограниченный круг лиц – командование корабля, вышестоящее начальство и офицер особого отдела.

Поблагодарив нас за хорошую работу, командир уходит в штаб. Выполняем последние операции по раскреплению торпед по штормовому, приведению систем и механизмов в исходное. Отсек преобразился. В нем стало теснее от хищных тел торпед, их специфического запаха опасности и чудовищной силы. Вслед за командиром уходит Мыльников, ему заступать на вахту.

– Ну что, Петрович, может, перекусим ? – дружески хлопает Олег Тоцкого по спине.

– А почему нет? – милостиво соглашается ветеран.

По знаку Ксенженко спускаюсь вниз и приказываю уже стоящему там вахтенному из первогодков никого не допускать к трапу, ведущему на торпедную палубу.

– Засыпаем уран в торпеды, усек?! – громко шепчу ему на ухо.

– Усек,– испуганно округляет глаза вахтенный и судорожно хватается за висящий на поясе штык.

– Вот- вот, как только кто сунется, сразу коли!

Поднимаюсь на палубу и задраиваю люк. В отсеке уже стоит снятый с подволока раскладной стол, и мичмана быстро комплектуют его, чем бог послал. А послал он нам к «тайной вечере» несколько бутылок «Старого замка», батон копченой колбасы, шпроты, консервированный сыр и шоколад. Есть еще несколько банок томатного сока и галеты. Наполняем кружки вином и смотрим на Тоцкого.

– За Подплав, быть ему вечно! – провозглашает он тост. Молча сдвигаем кружки, пьем кисловатое вино, закусываем. Гудит зуммер отсечного телефона. Снимаю трубку. В ней голос Абрамова.

– Валер, ты? Я вам тут эскалопов нажарил, нести?

– Товарищ, мичман, – обращаюсь к Олегу, кок лично желает угостить нас эскалопами.

– Давно пора,– смеется Ксенженко, пусть тащит.

Отдраиваю люк, свешиваюсь вниз.

– Вахтенный! Сейчас подойдет кок со взрывателями, пропустишь!

– Есть пропустить, товарищ старшина!

Через несколько минут в люк протискивается Саня с картонной коробкой, из которой вкусно пахнет. На стол водружается судок с сочными кусками мяса и жареным картофелем, и несколько пышных, только что испеченных лавашей. Следует еще пора тостов, после чего начинается неизменная морская травля. Вино легкое и располагает к задушевной беседе. И она льется неспешно, как это бывает только на кораблях после тяжелых работ и авралов, в кругу близких друзей. Не забываем и молодого, спуская ему толику мяса с хлебом.

– Да, под твою свинину Абрамов, хорошо бы по лампадке шила – заявляет Порубов. – Да его Мыльников в свой шкаф зашхерил, – кивает на отсечный сейф.

– А что, у вас своего нету? – удивляется Тоцкий.

– Веришь, Петрович, в данную минуту ни грамма, ну да ничего, сейчас найдем. Ковалев, дуй к ракетчикам, они нам должны!– басит Ксенженко и тянется к телефону.

– Отставить! – смеется ветеран. Шила у вас навалом. Ну, так, где оно? Что подсказывают знания? – хитро щурится Тоцкий, похлопывая по брюху ближайшей торпеды.

– Правильно, в ней есть, – отвечает Олег. Килограммов шестьдесят, но оно же со рвотными присадками ?!

– А что подсказывает опыт войны? – интересуется Тоцкий.

– Что пили его, но как, кануло в лету, никто не знает, – чешет в затылке Олег.

– Обижаешь, мичманец, хищно блестит золотой фиксой во рту Троцкий. Все, что касается минного дела, знаю я, и ношу вот тут – стучит себя по лбу. Вам, салагам, так и быть, расскажу что-то вы мне глянулись.

– Плесни – ка пайкового, – бросает он раскрывшему от удивления рот Абрамову.

Выпив «Замка» и немного помолчав, мичман выдает краткую историческую справку. Начиная с первой мировой войны, при использовании торпед в арктических широтах, в целях надежной работы имеющихся у них механизмов, в торпеды заливали чистейший ректифицированный спирт. У обслуживающих их минеров организмы замерзали не меньше, в связи с чем спирт зачастую, в тех или объемах, выкачивался из торпед и выпивался. А вместо него, в чрева роковых красавиц закачивалась банальная вода.

В результате, при стрельбе такими торпедами, они нередко тонули. Атакуемые корабли, в свою очередь, обнаружив атакующих, топили их. Получаемая от «доения» торпед продукция, в русском флоте называлась «минным ликером» или «торпедухой», и неизменно использовалась и во вторую мировую войну.