В Замок

— Но… — Старосте хотелось крикнуть, заорать во всю мочь, но он не посмел. Рассуждения К. его напугали, в то же время он жадно ловил каждое слово. — Но кто же так думает? Кто это говорит? Уж не собираетесь ли вы идти к людям с такими речами? Вы отдаете себе отчет в том, что вы тут наговорили?

К. кивнул. Он пришел сюда, чтобы устранить ничем не оправданное и безосновательное достоинство Замка и спасти его подлинное достоинство.

Получив такой ответ, Староста несколько минут лежал, тупо уставившись в одну точку, мучаясь болью, которая упорно не оставляла в покое его тело. Он уже не стонал и не кряхтел, — лежал неподвижно и молчал. Наконец он заговорил:

— Итак, вы хотите согнать нас с насиженных мест, нет, должно быть, вы замышляете более страшное, вы задумали погубить нас, лишить жизни. А я, выходит, соучастник, ведь я слушаю ваши речи. Уходите.

К. сразу встал. Если бы не задача, которую он поставил себе, не думая об осторожности, он пожалел бы сейчас, что пришел к Старосте и все ему рассказал. «Поистине, — подумал он, — когда речь заходит о моей задаче, я забываю об осторожности и буквально теряю рассудок».

— Дело ведь не во мне, — сказал он, обернувшись уже в дверях. — А если и во мне, то лишь косвенно. И главное, я совершенно не намерен лишать людей чего бы то ни было.

Но Староста в ответ только повторил:

— Уходите. — Он прошептал это слово так тихо, что оно подействовало сильнее любого крика. К. покинул Старосту, не попрощавшись. На улице он побрел вперед, не думая о том, куда идет, просто шел по дороге. Чем больше он размышлял о последних словах Старосты, которые все еще звучали в его ушах, тем больше убеждался: старик прав в своем чудовищном предположении.

На постоялом дворе его дожидались больной Учитель, у которого поднялась температура, Фрида, хозяева и помощники, все они были сильно встревожены и засыпали К. попреками: где он пропадал столько времени, как отважился на такую дерзость — второй раз побеспокоил Старосту, старого больного человека, да еще досаждал какими-то вопросами, и вообще, что ему понадобилось обсуждать со Старостой, почему он не выяснил все, поговорив с кем-то из них?

— Ничего нового, — сухо сказал К. Он отсутствовал добрых три часа, — К. бросил взгляд на стенные часы в зале трактира — и чувствовал себя страшно усталым. — Ну да, — сказал он, — хотел поговорить со Старостой, однако разговор вертелся вокруг того, что разговор состояться не может, поскольку это не предусмотрено. Следовательно, разговор не состоялся, — подвел итог К., соблюдая свое тайное соглашение со Старостой. — Если кто-то не верит, пусть спросит жену Старосты, она подтвердит — принесла стул в комнату, а муж уверил ее, что там никого, кроме него самого, нет.

— Тогда почему возник слух, что вас прогнали от постели больного? — спросил Учитель. — Об этом судачит уже чуть ли не вся Деревня.

К. пожал плечами:

— Я просто пошел прогуляться. Неподалеку от дома Кузнеца стал свидетелем драки. Крестьянские парни повздорили из-за девушки, кто эта девушка, понятия не имею. Миновав еще несколько домов, я встретил человека, искавшего свою собаку, старого, почти слепого кобеля с отнявшимися задними лапами. Пройдя дальше, я увидел эту собаку, но хозяину ничего не стал говорить, потому как меня, постороннего, это не касается.

— Да как же ты мог! — воскликнула Фрида.

— А что тут такого? — равнодушно ответил К. — О собаке позаботился мальчик, его зовут Ганс. Я не спрашивал, мальчик сам назвался.

— Это сынок сапожника, — кивнула Хозяйка, которая, по-видимому, была в курсе всех деревенских происшествий. — Хороший мальчик.

— А о нашей договоренности вы, уважаемый, совершенно забыли? О намеченном на сегодня посещении школы?

— О договоренности? Не помню, чтобы я давал согласие куда-то идти сегодня, — надменно сказал К. — Я не рассчитывал, что Учитель так быстро поправится и сможет выйти. А сейчас подавайте обед, — К. опустился на скамью возле печки.

— Этот господин только и знает чего-нибудь требовать. — Хозяйка сзади подошла к Фриде и положила руки ей на плечи, словно вставая на ее » защиту. — Требует чего-нибудь, грубит, опять требует.

К. поглядел на нее презрительно прищурясь.

— Это право гостя, — сказал он, — если он платит. Я заплачу. — Потом К. спросил, носила ли Фрида раньше платье, которое на ней сегодня.

Фрида робко кивнула. — А эту шуршащую нижнюю юбку? — Фрида покраснела. К. пожелал узнать, есть ли у Фриды своя комната.

— Да, в «Господском дворе».

— А у этих двоих?

— У Иеремии тоже есть комната в «Господском дворе», а у Артура — в Замке.

— Так, — сказал К. — У каждого из вас есть свое жилье. Не вижу никаких причин ютиться на этом постоялом дворе и вчетвером спать в одной комнате.

Неужели он испытывает какие-то неудобства? Ведь комната довольно большая, в ней вполне достаточно места для четверых. Раньше они все четверо там ночевали, и К. это не раздражало. Если надо, Фрида готова, как тогда, спать на полу, кровать будет предоставлена ему одному. Фрида сказала «тогда», и К. показалось, что она говорит о какой-то другой жизни. Он вздохнул.