В Замок

К. ничего не увидел, когда, пригнувшись под низкой притолокой, вошел в дом. Потом глаза немного привыкли к сумраку, и он различил посреди комнаты корыто, девушку, стиравшую белье, и двоих мужчин, которые мылись в огромной деревенской лохани. Здесь же были дети и бледная молодая женщина, неподвижно полулежащая в кресле.

— Садитесь, — предложил кто-то из мужчин.

— Я не устал, — отказался К.

— А тогда были уставши!

— Тебе лучше знать. — К. шагнул было к предложенному ему креслу, но раздумал и садиться не стал. Представшая ему картина напомнила другие — рисунки, живописные полотна, сцены, подсмотренные в реальной жизни. Во время своих проверочных обходов на фабрике отца он всегда убегал при виде подобных сцен, потому что безразличие, с которым люди принимали как должное все, что бы с ними ни случалось, производило на К. впечатление еще более гнетущее, чем сама бедность, на всем оставившая свой след, невыразимо искалечившая все живое и даже вещи. К. увидел лица с расплющенными в драке носами, кривые беззубые рты, сгорбленные спины, изувеченные пальцы, и повернулся, чтобы уйти.

— Пожалуйста, — мужчина удержал его за руку, — садитесь!

— Но я же ничего не могу сделать для вас, — пробормотал К.

— А ничего и не надо делать. Просто садитесь! В тот раз мы оказали вам не очень-то радушный прием, но вы уж не обижайтесь.

— Да разве я могу на кого-то здесь обижаться?

— В тот раз вы тут увязли в снегу и были такие усталые, что уснули прямо здесь, вот в этом кресле. — Мужчина все еще держал К. за плечо. К. стряхнул его руку и пошел к двери.

— Да это же не то кресло! — произнес за его спиной женский голос.

— Ладно. Не в этом кресле вы задремали, в другом, оно потом сломалось, — признался красильщик. — Разве это важно?

— Совершенно неважно, — подтвердил К. и попросил ни о чем не беспокоиться, в конце концов, они в тот раз позволили ему отдохнуть в их доме, и это похвально. Он ведь, кажется, поблагодарил их тогда, или нет?

— Конечно. Мы тут, знаете, к гостям непривычные.

К. спросил, не доставил ли его тогдашний приход неприятностей хозяевам дома. Если так, он готов возместить ущерб и постарается загладить свою вину, хотя, поскольку он просил всего лишь позволить ему немного отдохнуть, о какой-то нечестности с его стороны не может быть речи.

Мужчина в замешательстве уставился на К.

— Ведь вы, сударь, землемер? — сказал он.

Услышав это, К. попрощался и, не обращая внимания на вялые протесты людей, ушел.

— Все впустую, — услышал он, уже уходя, чьи-то слова, однако произнесший их человек не сумел скрыть удовлетворения: пускай все оказалось напрасной тратой сил, зато К. быстро ушел, и теперь им никто не будет мешать.

— Ну что? — с надеждой спросил Учитель.

К. обвел взглядом обветшалые, почти развалившиеся домишки.

— Думаю, под снегом все выглядит более приветливо.

— Может быть. Однако внутри, разумеется, с тех пор никаких изменений не произошло.

— Как же эти люди живут!

— Но вы об этом знали.

— Да, — сказал К. — Знал.

— Знали? Ну, тогда все в порядке! — почти весело воскликнул Учитель. — Вы вспомнили этих людей, первой узнали, конечно, девушку из Замка.

— Девушку из Замка? Людей? — К. подставил лицо ветру, который задувал все крепче и гонял облака над Замковой горой. Но солнечное окно еще было открыто, вместе с ветром оно кочевало по небу, и когда свет, падавший из него, касался оконных стекол, они ярко вспыхивали всеми цветами радуги.

— Нет, — сказал К. — Никого я не узнал. Скажите лучше, где будет следующая остановка. Говорят, есть еще одно место, которое я должен посетить.

Учитель уже махал рукой, созывая деревенских, чтобы объявить о завершении похода. Он разочарованно опустил руку.

— Посмотрите на людей, — сказал он. — Они ждут ответа. Ждут, когда разрешат разойтись по домам. Что им сказать?

— Скажите, можно идти домой.

— Вы тоже возвращаетесь?

— Нет, — сказал К. — Надо довести игру до конца. Пойду дальше.

— Но тогда и они должны идти! — Фрида вдруг словно выросла из-под земли и оказалась рядом. — Ты же знаешь, Йозеф. Если ты должен идти этой дорогой, должны и они.

— Сказали, что со мной пойдут те, кто захочет. За мной идут лишь по доброй воле.

— А ты сам? Ты ведь идешь по доброй воле, но в то же время ты говорил, что повинуешься некой тайной силе.

К. почувствовал: Фриде грустно, она хочет, чтобы ей наконец позволили вернуться в свою жизнь.

— Уходи с ними, — сказал ей К., — просто уходи. Если ты повернешь назад, все последуют за тобой. Общей дороги у нас с тобой нет. Скажи людям, все в порядке, я хочу просто немного побыть в одиночестве. Возвращайся с ними назад. — Он подошел к Фриде еще ближе. — Забудь все, что я тебе говорил, — быстро прошептал он, — я ничего не говорил. Мне нечего было сказать. А о том, что я сделаю, я говорить не могу.