В западне

– Женское имя никак не связано с этим словом. Само слово я сейчас не вспомню, но в переводе с эвенкийского языка оно обозначает «Большая река».

– Жаль, я всегда думал иначе. Это было бы очень романтично.

– С каких пор ты стал романтиком?

– Я всегда им был, но прятал это в глубине своей души.

– Зачем? Я люблю романтиков. Самое главное, что я тебя люблю.

Она меня любит. Мне снова стало стыдно. События последних дней пронеслись перед глазами навязчивой, липкой картинкой. Я мог себя успокоить только тем, что я делал все это для семьи. Я тоже их любил, но переоценил свои возможности.

– Паш, а далеко отсюда до островка Америка-Хая? – вдруг спросила жена.

– Посмотри карту! Я не знаю. Я тут давно не был, – попытался применить я свой обычный юмор, но жена не заметила моего порыва.

– Я бы с удовольствием посмотрела на могилу Де Лонга.

– Ты действительно предполагаешь, что я знаю, кто это такой? – спросил я несвойственным мне недружелюбным тоном.

Тая вздохнула и развернула карту.

– Не предполагаю. Почему ты все время раздражаешься? Я пытаюсь отвлечь тебя, разговорить, помочь. Что не так? Дети и так напуганы! Возьми себя в руки, пожалуйста.

– Ладно, не обижайся – сказал я миролюбиво.

Я не знал многих вещей, которые знала моя жена. Да, я просто умел хорошо делать деньги и работать 25 часов в сутки, а вот знать, кто такой Де Лонг мне и не нужно было. По роду своей деятельности в последние годы мне довелось основательно пополнить словарный и умственный запас, но Де Лонга я точно не знал.

– Я не обижаюсь и уже давно. Ты разве не заметил?

– Так кто это?

– Американский полярный путешественник. Тут он и его команда, нашли последнее пристанище. Его могила находится на возвышенном островке, который теперь называют Америка-Хая.

– Ясно, просветила. Крис ты знала о нем? – зачем-то спросил я дочь.

Она посмотрела на меня так, что мне стало не по себе. Ее взгляд, который я выхватил, глядя в зеркало заднего вида, ясно говорил о том, что ей было наплевать на все в этом мире. Сейчас ей уж точно было не до американских полярников.

– А я бы посмотрел на его могилу – сказал Кирюха.

– Что интересного в могилах? – брезгливо спросила у него Крис.

– Да что ты понимаешь?! Это же загадка, мистика, ужасы и так далее! Представь себе: экспедиция теряется в полярных просторах, радио тогда ещё не существовало, Де Лонг пишет письма. Вокруг сплошной лед, помощи ждать неоткуда, корабль поврежден, члены экспедиции на льдине. Бррр.

– Ну, ты-то, откуда это знаешь? – поразился я.

– Нам учительница рассказывала. Самый прикольный классный час был. Всем понравилось. 200 лет недавно было со времен открытия Арктики.

– Все равно, это неинтересно, – сказала Крис.

– Ты просто ничего не понимаешь! – крикнул Кирюха.

Мои дети были очень дружны. Кирюха тосковал по сестре, когда она уезжала на учебу и строчил ей письма с отчетами по каждому поводу и без повода. Все соцсети он изучал досконально, чтобы не пропустить каждый шаг Крис, но когда они встречались, то у них всегда находился повод для спора.

– Дети, смените тему, – попросила их жена.

– Пап, мы скоро приедем? – поинтересовалась Крис.

– Судя по карте, скоро мы доберемся до места, где нужно будет пересесть на водный транспорт, – быстро ответил я.

– Пап, а это реально заброшенная местность? – спросил Кирюха.

– Да, и в этом есть своя прелесть, – ответила за меня жена.

– Прелесть! Вы серьезно? Это же тюрьма! – впервые возмутилась Крис.

– Дочь, я просила тебя, – тихо сказала Тая.

– Хорошо, умолкаю. Там интернет хоть есть?

– Мне сказали, что есть, – поспешил ответить я.

Я знал, что интернет – это главное, что было нужно моей дочери. Всего остального я ее лишил и не мог ничего из того, что у нее было в Америке, обещать в поселке Кутар, который стоял где-то на краю света.

– И еще, там море, – громко добавил я.

– Море? Какое море? Мы же на Лене сейчас, – удивилась дочь.

– Из устья Лены мы выйдем ненадолго в открытую часть моря Лаптевых. И за Тикси будет наш поселок. Он стоит прямо на берегу моря. Там красиво.

– Ты же там никогда не был! – удивился сын.