В западне (СИ)

Дмитрий ещё раз просматривает материалы по этим делам, копии которых прихватил вчера из отделения, куда возил Еву. Ребят, с которыми Дима хорошо общается, на месте не оказалось. Нужно будет заехать ещё раз, переговорить с глазу на глаз. Что-то в этих отчётах не сходится, но Дима не может понять, что именно. Словно упускает то, что находится практически на поверхности.

После дачи показаний они с Евой навестили Ивана, он как раз вернулся в город. Встреча ничего не дала. У него железобетонное алиби. Сам похитить Еву он никак не мог, а от идеи, что Иван заказал кому-то похищение, Дима отказался сразу. Похититель действует один. Ему не нужны лишние свидетели.

— И мы зашли в тупик, — тихо произносит Дима, откидывается на спинку стула и прикрывает глаза.

— Во сколько ты встал? — спрашивает Ева, заходя в гостиную.

— Часа три назад.

— Ого! Зачем так рано?

— Не спалось.

— Я в душ, потом приготовлю завтрак. Есть пожелания?

— На твой вкус, — отвечает Дима и вновь погружается в размышления.

Ему ясно только то, что эти случаи связаны. Но ни мотива, ни подозреваемых нет. Зачем кому-то держать девушек взаперти, а потом убивать? Почему не убить сразу? Разве что они имеют дело с психически больным человеком. Судя по тому, что рассказывала Ева, похититель явно наслаждался тем, что она была полностью в его власти. Он трогал её, любовался, наряжал в красивую одежду.

Как куклу.

Любимую вещь.

А когда вещи перестают быть любимыми или ломаются, люди их выбрасывают. Иногда сами доламывают, если сильно разозлятся.

Так кем же были для похитителя все эти девушки?

Навязчивой идеей? Неудавшимся экспериментом? Или не оправдавшими ожидания сожительницами, которых он убил в порыве ярости, когда что-то пошло не так? Но что пошло не так? Они пытались сбежать? Оскорбили его? Отказались выполнять немой приказ?

— Готово! — доносится с кухни.

Дима поворачивает голову. Пахнет вкусно. Он и не замечал, что голоден, пока запахи не раздразнили обоняние.

Когда Дима заходит на кухню, Ева, что-то напевая себе под нос, раскладывает завтрак по тарелкам. На ней миниатюрные домашние шортики и открытая маечка. Дима улыбается, наблюдая за Евой. Ему нравится, что она не стесняется и носит дома откровенные вещи.

Дома…

Дима усмехается своим мыслям. Ева живёт у него всего около недели, а он уже размечтался и заигрался в семью. Обычно это ведь девушки примеряют на каждого второго парня образ мужа и отца своих детей. Но вот он смотрит на Еву, а воображение рисует её с большим животом. Ловелас недоделанный. Система явно дала сбой.

Чёрт, нужно было выставить её в тот же день, когда он решил, что пора завязывать. Но Дима не смог. Стоило увидеть, как Ева плачет и собирает вещи, что-то в нём дрогнуло. В ту секунду он понял, что не хочет её отпускать. Никогда.

— Готова прокатиться? — спрашивает он, когда они расправляются с завтраком.

— Куда?

— В место, где тебя держали.

От Димы не укрывается, как по лицу Евы пробегает судорога. Ева пытается не показывать, что испугана, но у неё плохо получается.

— Хорошо, — наконец шепчет она.

— Если тебе тяжело, то…

— Нет, всё в порядке. Поедем. Раз так надо.

Дорога до места назначения проходит для Евы неспокойно. Когда они оставляют машину на въезде в лес, Ева и вовсе становится белой, будто сделана из камня.

— С тобой точно всё нормально? — спрашивает Дима, подходя к ней ближе. — Выглядишь не очень.

— Я и чувствую себя не очень. Но нам нужно туда сходить. Ты ведь там не был?

— Нет, — Дима вбивает координаты в приложение. — Идём, — он убирает телефон и достаёт пистолет.

При дневном свете лес не кажется Еве зловещим, но всё равно ей неуютно. Она следует за Димой, озираясь по сторонам. Чем дальше они углубляются, тем сильнее сгущается листва, препятствуя проникновению яркого света. Двигаются они аккуратно, но не медленно. Под ногами шуршат опавшие листья и изредка потрескивают мелкие ветки. Дима направляет пистолет в землю, однако Ева понимает, что он готов выстрелить в любой момент, если вдруг что-то пойдёт не так.

Ей чудится, что за каждым деревом их кто-то подстерегает. Она злится на себя за слабость и невольную пугливость. С ней ведь Дима. Значит, бояться нечего.

Впереди маячит тёмно-коричневый дом, и Ева шумно втягивает воздух. Она никогда не видела «домик» снаружи. Ночью было темно, к тому же Ева не разглядывала местность. Неслась прочь, не разбирая дороги.

Пока Дима, проверяя, обходит дом, Ева рассматривает его, держась чуть на расстоянии. Среднего размера, одноэтажный, с двускатной крышей. Наверху явно располагается крохотный чердак. То, что внизу находится подвал, Ева и так знает. Она приближается к входной двери, прикасается к деревянной поверхности, покрытой тёмным лаком, и принюхивается. Всё тот же запах: древесина, свежесть еловых веток и немного цитрусовых ноток. Аромат Еве нравится, но вот связанные с ним воспоминания — нет.

— Идём, — тихо произносит Дима, срывая ленту, которой опечатан вход.

— А можно?

— Криминалисты уже всё осмотрели, поэтому — да.