В защиту глобального капитализма

Меры по контролю над рынком капиталов нередко создают у инвесторов и политиков ложное ощущение безопасности. Если правила регулирования, искажающие действие рыночных механизмов, скрывают надвигающийся кризис, то его последствия в дальнейшем, когда глубинные проблемы, от которых страдает экономика, проявятся и на поверхности, будут лишь болезненнее. За несколько месяцев до того, как азиатский кризис докатился до Южной Кореи, ее политическое руководство и международные инвесторы были уверены, что действующие в стране ограничения мобильности капитала спасут национальную валюту от потрясений. В 1997 году аналитики Goldman Sachs оценивали положение южнокорейского банковского сектора и центрального банка как неустойчивое, однако, поскольку движение капиталов в стране было ограничено, они сочли, что инвесторы могут не обращать внимания на риски, связанные с подобной ситуацией. Инвесторы послушались этих советов и продолжали игнорировать риски. Впоследствии азиатский кризис сильнее всего ударил по Индонезии, Южной Корее и России, где, из всех стран с развивающейся рыночной экономикой, действовала самая жесткая система регулирования движения капиталов. Государства, в которых уровень такого регулирования был самым низким, — Гонконг, Сингапур и Тайвань — пострадали от кризиса гораздо меньше[143]. Сильно досталось и Бразилии, хотя местные политики полагали, что благодаря ограничениям на рынке краткосрочных капиталов кризис минует эту страну.

Рано или поздно ошибочная экономическая политика приводит к кризису. Если контроль над рынком капиталов создает у политиков убеждение, что они могут проводить любой курс, какой захотят, их действия, скорее всего, лишь усугубят этот неизбежный кризис. В теории временные меры по контролю над капиталами в период кризиса дают стране «отсрочку», в ходе которой можно провести модернизацию банковского и финансового сектора, решить бюджетные проблемы и осуществить либерализацию экономики. Однако меры регулирования часто служат прямо противоположной цели — избежать болезненных реформ. Одним из признаков подобной ситуации является тот факт, что в странах с регулируемым рынком капиталов бюджетный дефицит и уровень инфляции, как правило, выше, чем в тех государствах, где такого регулирования нет. Поэтому страны с либеральной экономикой и более свободными финансовыми рынками быстрее преодолевают последствия экономических потрясений. Так, после азиатского кризиса многие страны этого региона оправились очень быстро. По-иному развивались события после кризиса 1980-х годов в Латинской Америке: страны региона установили контроль над вывозом капитала и отказались от проведения либеральных реформ. В результате десять лет были потрачены впустую — в течение всего этого периода латиноамериканские государства страдали от высокой инфляции и безработицы при низких темпах роста. Например, в Мексике после «долгового кризиса» 1982 года установилась продолжительная депрессия, но изменение экономического курса позволило стране очень быстро преодолеть последствия «текилового кризиса» 1995 года.

Другая проблема связана со сложностью осуществления мер по контролю над рынком капиталов в условиях постоянного совершенствования связи и ускорения обмена информацией. На практике подобные меры провоцируют людей на нарушение закона, и инвесторы значительную часть усилий тратят на то, чтобы правила регулирования обойти. Чем дольше такое регулирование действует, тем больше снижается его эффективность, поскольку инвесторы имеют время проложить «обходные пути». Кроме того, в подобных правилах часто предусматриваются исключения для самых важных или уязвимых предприятий. В результате в большинстве стран меры по контролю над рынком капиталов лишь стимулируют коррупцию и подрывают принцип равенства всех перед законом.

«Налог Тобина»