В защиту глобального капитализма

В условиях свободной конкуренции корпорации растут и увеличивают объем продаж только в том случае, если работают эффективнее других, а прорваться на зарубежные рынки им позволяет лишь более высокая производительность по сравнению с местными конкурентами. Фирмы, которым не удается повысить эффективность в короткие сроки, разоряются или переходят в руки новых владельцев, способных целесообразнее распорядиться их капиталами, зданиями, оборудованием и рабочей силой. Капитализм беспощаден — по отношению к компаниям, предлагающим устаревшие, некачественные или чересчур дорогие товары и услуги. Опасения по поводу того, что существующие корпорации будут постоянно расти и в конце концов обретут такую мощь, что перестанут зависеть от рыночных механизмов, абсолютно необоснованны. Опыт одной из самых «капиталистических» стран мира — Соединенных Штатов — говорит об обратном. Начиная с 1930-х годов критики рыночной экономики постоянно твердят, что Америке угрожает гегемония крупных корпораций. На самом деле доля 25 крупнейших компаний на рынке США постоянно сокращается.

Критики глобализации спрашивают: почему корпорации сегодня стали мощнее целых государств? Этот вопрос, естественно, подкрепляется той самой сакраментальной цифрой, сопровождающей все споры относительно глобализации: 51 из 100 крупнейших экономических субъектов мира — это корпорации. Впрочем, этот аргумент во многом теряет убедительность, если указать, что данная статистика основывается на некорректной методике подсчета и впечатляющая цифра 51 просто не соответствует действительности. Экономический «вес» корпораций в данном случае определялся исходя из объема их продаж, а «вес» государств — из совокупного объема производства, или ВВП, но эти показатели несопоставимы по определению. Объем ВВП учитывает лишь добавленную стоимость продукции, возникающую в ходе ее производства в экономике данной страны, а объем продаж — ее общую стоимость, независимо от происхождения. Например, фирма, продающая дом, не создала его из воздуха. Чтобы получить конечный продукт, она воспользовалась услугами целого ряда других структур, а также закупила стройматериалы и оборудование. Если при определении объема продаж фирмы эти закупки и издержки не вычитаются из общей суммы, то цифра неизбежно получается завышенной. При учете только тех средств, которые сама фирма добавила к стоимости продукции, итоговая цифра составит около 25–35 % объема продаж, и тогда окажется, что в сотне крупнейших экономических субъектов мира числится лишь 37 корпораций. К тому же почти все они располагаются во второй половине списка: в первую вошли лишь 2 компании. Общее впечатление о том, что корпорации в экономическом отношении превосходят государства, сразу же исчезнет, если указать, что даже такая небольшая страна, как Швеция, более чем в 2 раза превосходит по экономическому «весу» крупнейшую фирму мира — Wal-Mart. Франция превосходит ее в 15 раз, а США — в 100. Практически все промышленно развитые страны оказываются в списке впереди крупных корпораций. Совокупный «объем ВВП» пятидесяти крупнейших компаний мира составляет лишь 4,5 % от совокупного объема ВВП пятидесяти наиболее развитых в экономическом отношении государств[120].

Конечно, в абсолютных величинах корпорации за последние два десятилетия выросли, но росла и мировая экономика — причем опережающими темпами. Статистические данные совсем не свидетельствуют о том, что фирмы стали больше и могущественнее целых государств. Наоборот, по сравнению со странами Северной Америки и Восточной Азии — то есть тех регионов, где произошла либерализация рынков и обеспечивается свобода конкуренции, — «удельный вес» корпораций даже снизился. В то же время страны, закрывшие свои рынки и не привлекающие инвестиции — в частности, большинство африканских государств, — наоборот, проигрывают в этом отношении. Таким образом, корпорации становятся крупнее и мощнее отдельных государств не из-за развития торговли и роста инвестиций, а из-за их ограничения.