В защиту марксизма

В прошлом году меня посетил молодой английский профессор политической экономии, сочувствующий Четвертому Интернационалу. В разговорах о способах и путях осуществления социализма он сразу проявил тенденции британского утилитаризма, в духе Кейнса и других: «надо поставить себе ясную экономическую цель, выбрать наиболее разумные средства для её осуществления» и пр. Я спросил его: «вы, очевидно, против диалектики?» Он, не без удивления, ответил: «да, я не вижу в ней никакой пользы». «Однако, — возразил я ему — диалектика позволила мне на основании немногих ваших замечаний по экономическим вопросам сразу определить, к какой категории философского мышления вы принадлежите: уже в этом одном неоценимая заслуга диалектики». Хотя я после того ничего не слышал о моем посетителе, я почти не сомневаюсь, что анти-диалектический профессор держится сейчас того мнения, что СССР — не рабочее государство, что «безусловная защита СССР» есть устаревший взгляд, что наши организационные методы плохи и пр. Если по подходу данного лица к отдельным практическим вопросам можно определить общий тип его мышления, то, зная общий тип мышления, можно предсказать приблизительно, как данное лицо подойдет к тому или другому практическому вопросу. Таково неоценимое воспитательное значение диалектического метода мышления!

Азбука материалистической диалектики.

Гнилые скептики, вроде Суварина, уверяют, будто «никто не знает», что такое диалектика. И есть «марксисты», которые почтительно прислушиваются к Суварину и готовы учиться у него. И эти «марксисты» скрываются не только в "Modern Monthly". Струя суваринизма есть, к несчастью, и в нынешней оппозиции SWP*. Здесь необходимо предостеречь молодых товарищей: опасайтесь злокачественной заразы!

Socialist Workers Party = Социалистическая Рабочая Партия /И-R/.

Диалектика — не фикция и не мистика, а наука о формах нашего мышления, поскольку оно не ограничивается повседневными заботами жизни, а пытается понять более сложные и длительные процессы. Между диалектикой и формальной логикой такое же, скажем, взаимоотношение, как между высшей и низшей математикой.

Я попытаюсь здесь в самой сжатой форме очертить существо вопроса. Аристотелевская логика простого силлогизма исходит из того, что А = А. Эта истина принимается, как аксиома, для множества практических человеческих действий и элементарных обобщений. На самом деле А не = А. Это легко доказать, хотя бы посмотревши на эти две буквы через увеличительное стекло: они сильно отличаются друг от друга. — Но, возразят, дело не в величине и форме букв, — это только символы равных величин, например, фунта сахару. Возражение бьет мимо цели: в действительности фунт сахару никогда не равняется фунту сахару: более точные весы всегда обнаружат разницу. Возразят: зато фунт сахару равняется самому себе. Неверно: все тела беспрерывно изменяются в размере, весе, окраске и пр. и никогда не равняются самим себе. Софист скажет на это, что фунт сахару равняется самому себе «в каждый данный момент». Не говоря уже об очень сомнительной практической ценности такой «аксиомы», она и теоретически не выдерживает критики. Как, в самом деле, понимать слово «момент»? Если это бесконечно малая частица времени, тогда фунт сахару неизбежно подвергнется в течение «момента» известным изменениям. Или же «момент» есть чисто математическая абстракция, т.е. нуль времени? Но все живое существует во времени; самое существование есть, непрерывный процесс изменения; время есть, таким образом, основной элемент существования. Тогда аксиома А = А, означает, что каждое тело равно самому себе, когда оно не изменяется, т.е. не существует.

На первый взгляд может показаться, что эти «тонкости» ни для чего не нужны. На самом деле они имеют решающее значение. Аксиома А = А, является, с одной стороны, источником всего нашего познания, с другой стороны, — источником всех ошибок нашего познания. Безнаказанно пользоваться аксиомой: А = А можно только в известных пределах. Когда количественные изменения А для интересующей нас задачи несущественны, тогда мы можем принимать, что А = А. Так, например, лавочник и покупатель относятся к фунту сахара. Так мы относимся к температуре солнца. До недавнего времени мы так относились к покупательной силе доллара. Но количественные изменения, за известными пределами, переходят в качественные. Фунт сахару подвергшийся действию воды или керосина, перестает быть фунтом сахару. Доллар в объятиях президента перестает быть долларом. Своевременно уловить критический момент превращения количества в качество есть одна из важнейших задач во всех сферах познания, в том числе и социологии.