В защиту науки (Бюллетень 3)

Увы, научная мобилизация не состоялась, и наше «коренное население» (новый официальный термин) скоро будет не в силах справляться даже с задачами собственного жизнеобеспечения на собственной территории. А значит, нарастающий поток «гастар-байтеров» превратится в потоп. Председатель Совета федерации Сергей Миронов бьёт тревогу («Известия». 2006. № 26): «Уповать на то, что мы будем привозить иностранных рабочих и тем самым закроем проблему, убийственно. Недавно весь мир убедился в этом на примере Франции».

Золотые слова. Но словами делу не поможешь. Тут одно из двух: либо научно-технический прогресс, либо массовый импорт рабочих рук. Если первый вариант похерили, затоптав и изгнав интеллигенцию, значит, неминуемо получаем второй. И никакие «движения против нелегальной иммиграции», никакие скинхеды тут ничего не сделают. Все уличные марши со вскидыванием рук — это не только мерзость, но и пустая трата времени, такаяя же, как издание указов о «процентных нормах» на рынках, о квотах на проживание мигрантов и т. п. (имитация озабоченности и активности правительства).

Совершенно ясно, что марширующие обормоты ни на какое реальное дело по спасению России не способны. Невозможно представить, чтобы кто-то из них выучился и занялся научными исследованиями, изобретательством, конструированием. Троих детей (минимальное количество, необходимое для того, чтобы остановилось вымирание народа) наверняка никто из них тоже не родит и не воспитает. А кушать и марширующим, ой, как хочется! И кто-то должен вырабатывать прибавочный продукт дляя выплаты пенсий их родителям, а потом, когда они состарятся, им самим. Экономика имеет свои законы, которых не перешибёшь никакими указами о нормах и квотах. Поэтому поток пришельцев, вливающийся в Россию, будет только нарастать.

Лично я абсолютно ничего не имею против «гастарбайтеров» как таковых. Однако их массовое пришествие я был бы готов приветствовать только в том случае, если бы Россия сохраняла достаточный ассимиляционный потенциал. Если бы она могла естественным образом, без насилия, подчинить пришельцев своим законам, обычаям, нормам жизни, привить им зачатки своей культуры, в конечном счете — сделать россиянами. Но, боюсь, ассимиляционный потенциал России исчерпан. И, как справедливо опасается тот же Сергей Миронов, приезжие вместо ассимиляции начнут «создавать на нашей земле свои анклавы». А Александр Храмчихин, заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа, предупреждает («Известия», 10 января 2006 г.), что скорее приезжие «ассимилируют россиян в себя, подобно тому, как мигранты с Ближнего и Среднего Востока сегодня начинают ассимилировать европейцев на их территории».

Вполне реалистическое предположение, если учесть, что один из самых авторитетных наших демографов И.А. Гундаров на основе своих расчётов прогнозирует (сборник статей «Почему вымирают русские», 2004): в 2033 г. наша промышленность и наша армия «окажутся вынужденными укомплектовывать себя на 80 % посланниками других народов и иных культур». Вот тогда это уже действительно будет совсем другая страна.

В более далекой перспективе, на 2050 год, все прогнозы определяют численность населения России примерно в 100 млн человек (вместо сегодняшних 140). В отношении этнического состава эти прогнозы несколько расходятся, ясно только, что нынешних граждан РФ и их потомков к 2050 г. в составе населения останется не более 50–60 %. Так, один из прогнозов предсказывает, что в России-2050 будут жить 33 млн русских, 27 млн китайцев, 16 млн таджиков («Аргументы и факты», 2006. № 22).

Но, может быть, научно-техническая мобилизация — это утопия, маниловские мечты униженной интеллигенции? Вот, говорят нам, взгляните на ту же Францию. При своей низкой рождаемости французы не объявляли никакую научную мобилизацию, а сначала впустили в страну массу «гастарбайтеров» для выполнения всяких неквалифицированных работ, потом приняли закон 1976 г. о воссоединении семей, потом «гастарбайтеры», освоившись вместе с семьями на французской земле, наладили там собственную рождаемость, многократно превышающую показатели местного населения. В результате французы имеют то, что имеют, а перспективы у них ещё краше. Значит, и мы в России всего-навсего идём неприятным, но, увы, неизбежным для развитых наций путём.

Французский пример, конечно, впечатляет, однако зачем нам повторять чей-то отрицательный опыт? Почему бы вместо этого не поучиться на чужих ошибках? И если, как утверждают некоторые философы, мы не европейцы, а евразийцы, то почему бы нам не поискать пример для подражания не в бестолковой Европе, а в мудрой Азии? Например, в Японии.