В землях Заката

Он оказался в окружении многоэтажных зданий и слепящего света. Изо всех окон хлестало пламя, огненная река текла в чёрном небе. Погибающий город издавал нестерпимый вопль — это кричал втягиваемый в адскую топку воздух. Тело Варламова корчилось от жара: он понял, что сгорает заживо в городе, подвергнутом ядерному удару во время Третьей мировой…

5. Доктор

— Юджин, завтрак готов!

Она крикнула во второй раз, но не получила ответа — наверное, разоспался после охоты. Придётся будить, вот ещё морока. Она поднялась по лестнице, вошла в комнату и остановилась. Юджин лежал поперёк кровати ничком, в одних трусах: и куда дел пижаму? У неё чаще забилось сердце: красивая мускулистая спина, обтягивающие трусы, сильные икры. Она давно не видела мужского тела вблизи. Голос дрогнул:

— Юджин, вставай!

Ответа нет, и тело почему-то блестит, словно намазанное маслом. Она коснулась плеча и отдёрнула руку — так горячо. Уже с тревогой попыталась перевернуть на спину, но не получилось: слишком тяжёл, а кожа скользкая от пота. Зато увидела лицо и в смятении отступила — красное, как кусок сырого мяса. Она бросилась к телефону.

Опять эта ненавистная белая машина и люди в похожей на скафандры одежде. Ей не разрешили подняться наверх. Юджина вынесли на носилках, укрытого покрывалом до подбородка, и увезли. Она зашла в ванную дяди, долго и тщательно мыла руки. Вяло подойдя к телефону, набрала номер:

— Мистер Торп, я не выйду на работу. И Юджин тоже. Его увезла скорая помощь, а у нас объявлен карантин, похоже на инфекцию из Тёмной зоны… Что?.. Да, бедняга Джо. До свидания, мистер Торп.

Всё, целый день ничего не сделать. Ни выйти из дома, ни подняться в собственную комнату. Надо ждать, что покажут анализы. Придушила бы этого постояльца, да и всех русских в придачу. Сначала отец, потом… Перестань, Джанет!

В полном расстройстве она повалилась на диван. Вдобавок и дядя заболел: откуда напасти на её бедную голову?

Наконец-то он вырвался из этого леса, из этого города, из этого горящего мира. Он шёл по песчаной дорожке среди цветов неописуемой красоты, и на руке лежали прохладные пальцы матери. Она шла рядом, рыжие кудри раскинулись по плечам… Кого-то эти волосы Варламову смутно напомнили.

— Не удивляйся, мой мальчик. — На молодом лице была беспечная улыбка, Варламов не видел такой очень давно. — Наступила эпоха огня, люди сами ускорили её приближение. Многим придётся тяжело, но таков ваш мир. Как я хочу, чтобы ты запомнил это… — она повела рукой. — Но боюсь, Владычица не позволит. Спасибо уже за то, что разрешила помочь тебе.

Цветы слабо зашелестели, и Варламову показалось, что они шепчутся на незнакомом языке. Тропинка повернула, и он в изумлении остановился. За полем цветов к необычайному золотому небу поднимались синие деревья невероятной вышины…

Словно щёлкнул выключатель — всё исчезло.

Варламов очнулся.

Память ещё пыталась удержать некое драгоценное воспоминание, но всё уплывало. Только медлила прохлада на предплечье. Варламов скосил глаза: на сгибе руки белеет пластырь, из-под него выходит трубка к сосуду над головой, из этого сосуда с голубоватой жидкостью в руку и струится прохлада.

Белые стены, шкаф с красными и зелёными огоньками, запах лекарств — он в больнице. Жарко, сердце учащённо бьётся, вся кожа зудит.

Что с ним? Сколько времени пролежал здесь?