В землях Заката

Его ожидал сюрприз: белые цветы падали с тёмного неба. Близ освещённых окон они наполнялись призрачным бледным светом, а потом тускнели, пропадая из виду. Варламов не сразу понял, что идёт снег. Он долго смотрел на беззвучный полёт этих первых цветов зимы: вспомнилась Кандала, бескрайние снега вокруг города и мать.

Наконец его окликнула Джанет — ещё более красная, она нервно накрывала на стол.

— После обеда поговорите, — устало сказал Грегори. — Я оставляю всё на усмотрение Джанет.

Так что обед прошёл не слишком весело. Варламов гадал, что такого Грегори наговорил Джанет, а у той лишь к концу обеда вернулся нормальный цвет лица. Телевизор смотреть не стали, Варламов снова поднялся к себе и лёг на кровать.

Снег всё падал — уже не отдельными снежинками, а сплошной белой стеной. Комната наполнилась бледным молочным светом.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Варламов.

Это была Джанет, она переоделась в нарядное зелёное платье. Варламов сел на кровати, а Джанет опустилась на стул около двери.

— Юджин, нам надо поговорить. — Голос звучал принуждённо, как недавно у самого Варламова.

— Конечно, Джан. — Ласковое имя вырвалось у Варламова непроизвольно.

Джанет вздрогнула.

— Дядя говорит, — продолжила она сурово, — что с тобой опасно связывать жизнь. Дело не в тебе лично, ты ему нравишься. Просто некое зло следует за тобой. Смерть твоего друга и моей матери не случайны. Сейчас лишь временная пауза, словно выжидают чего-то. Но дядя боится, что мы пробудем вместе недолго.

Варламов почувствовал тошноту, словно сам падал куда-то вместе со снегом. Но это было не то предельно жуткое ощущение, что испытал на берегу озера Мичиган. Он быстро взял себя в руки.

И неожиданно вспомнил:

— А твоя мать говорила, что видела нас вместе, — сказал он. — Мы шли, держась за руки, по какой-то дороге.

Джанет снова вздрогнула.

— А я и забыла, — шёпотом произнесла она. — Но теперь вспоминаю. Это показалось мне странным тогда, просто выбросила из головы.

Она отвернулась и стала смотреть на падающий снег. На лицо упал нежный прохладный свет — такого не увидишь летом, а пышные волосы и глаза потемнели.

— Да, мой милый Юджин, — тихо сказала она. — Этот мир не таков, каким он мог быть. Я боюсь того, что нас ждёт впереди. Но я попробую положиться на тебя. И на Бога. Я стану твоей женой, Юджин.

Она вдруг заплакала и, подняв руки к лицу, поспешно вышла. Варламов остался сидеть, не испытывая никаких эмоций: слишком много случилось за этот день. Вскоре он лёг и быстро уснул.

Гаснет свет из окон Джанет, а в комнате Юджина и не зажигали. Сидя у окна, Грегори смотрит на падающий снег: в мерцании фонаря лужайка постепенно становится белой — красивое зрелище. Наверное, привычное для Юджина — известно, что в России подолгу лежит снег…

Да, удивила его Джанет. Не то чтобы слишком удивила: в последнее время её поведение стало слишком красноречивым. Живёт замкнуто, дом и работа, а тут симпатичный молодой человек рядом, немудрёно и увлечься. Но вот с какой радостью и надеждой она смотрела сегодня…

Грегори качает головой: похоже, увлечение-то нешуточное.

Что же делать? Он обо всём договорился, и День ветеранов удобное время, чтобы под каким-нибудь предлогом увезти Юджина. В Атланте от него узнают всё, можно не сомневаться… Только как он, любимый дядя Грег, решится разрушить мечты Джанет? Как сможет потом смотреть в её глаза — часто грустные и такие счастливые сегодня? Ведь они потускнеют: Юджина не отпустят скоро, даже если догадки только наполовину верны.

Грегори вздыхает. Почему выбор оказывается так тяжёл? Что важнее: долг перед страной или счастье Джанет? Или это ложная дилемма, и не надо вмешиваться в естественный ход вещей?.. Да, хорошо сказал старик Шекспир: