В зените

— А почему мне поставили хорошую отметку? Ведь я же так и не нашел решения. Сделал вывод, отказался от вывода, переговоры не начинал. Так и не знаю, как следовало действовать.

— Нам понравилась твоя непредвзятость, — сказал мой куратор. — Ты старался разобраться, не пришел с готовой формулой. У нас ведь тоже нет единого мнения о перестройке планет. И в результате, как ни странно, ты всем угодил своей неудачей. Технику понравилось, что ты не забывал о сорока восьми неиспользованных массах, не отказался от них наотрез. А Лирик даже рад был, что ты зашел в тупик. Он же доказывает, что чужие планеты не надо трогать. И с удовольствием ссылался на тебя на Диспуте.

— Ах, Диспут продолжается? И обо мне говорят там? Гилик, где ты, Гилик? Скорее закажи информацию о Диспуте.

Диспут продолжается

Опять на экране знакомый зал с баками, газовыми и жидкостными. И знакомое лицо на трибуне: пухлое, румяное, с седыми кудрями и холеной бородкой. Таким я запомнил земного Лирика, таким показывает мне анапод их звездного Лирика.

— Признаюсь, без вдохновения слушал я темпераментные призывы нашего высокоученого докладчика, — так начал Их-Лирик. — Десять миллиардов светил, сверхгалактический материк, сверхдавления, сверхтяготение. И ради этого меня заставляют покинуть милые сердцу родные болота (Их-Лирик так и сказал «болота» — он был из болотных существ). А мне, извините, просто не хочется. И я первым делом думаю: «Нельзя ли обойтись?»

Как метко сказал докладчик: бывает развитие количественное, плоское — вширь и бывает качественное — ввысь и вглубь. Мне представляется, что наше прошлое и было количественным — недаром в докладе бренчало столько металлических цифр: миллиарды звезд, 79 ступеней материи, 144 слоя сверхпространства. Все количества, все сногсшибательные цифры. А о качестве ни полслова.

И это не случайность. Это показатель того, что наша техницизированная культура, растекаясь и растекаясь по космосу, очень скромно продвинулась качественно. Вот наглядный пример: недавно в наш мир доставили экземпляр из числа аборигенов весьма отдаленной планеты, не входящей в Звездную федерацию. («Это я экземпляр? Спасибо, товарищ Лирик!») Судя по техническому уровню, культура той планеты — почти первобытная (я поежился). О суперсвете там не ведают, отрицают суперсвет, летают на четыре порядка медленнее световых лучей, не проникли даже в первый смежный слой подпространства. Но мы знакомились с этим экземпляром (опять!) и не ощутили большого разрыва (ага, не ощутили!). У него есть понятие о добре, о совести, о долге, о нравственности. Правда, он не умеет подавлять свои эмоциональные порывы ради долга, но разве мы сами безукоризненны? Разве нет у нас, у уважаемого докладчика, да и у меня тоже, самолюбия, самомнения, пристрастия, однобокости? Да, мы некорыстолюбивы. Но вещи у нас доступны, как воздух, нет интереса в вещах. Да, мы вежливы и уступчивы. Но ведь у нас нет повода для столкновений, мы давно забыли о войнах и насилии. Так в чем же, спрашиваю я, мы превосходим ту отсталую планету?

Цифрами, цифрами и только цифрами.

Так было, так предлагается на будущее. Не сто тысяч солнц, а сто миллионов, сто миллиардов. Не квадратные километры, а квадратные светогоды. Миллиарды, биллионы, триллионы, квадриллионы… Единицы с десятью, двадцатью, тридцатью нулями… Жуткое нашествие нулей.

А не привлекательнее ли противоположное: поменьше, да получше?

Пусть будет столько же планет и столько же сапиенсов, но давайте подумаем о качестве. Я хочу услышать на следующем совещании доклад об экспоненциальном росте благородства, о том, что любовь становится крепче на 0,7 процента ежегодно и на 1,5 процента красивее. О том, что сапиенсы стали счастливее на порядок. Счастливее у себя дома, а не в сомнительном обществе недоносков.

Короче, я предложил бы обойтись без Галактического Ядра.

Сразу послышался говорок Дятла. И на экране он появился. Знакомая поза: голова набок, ухо на плече. Прищурил левый глаз, потом правый. Чувствую: сейчас начнет расковыривать Лирика.

— У меня частный вопрос, — начал Дятел голосом сладким, но преисполненным ехидства. — Скажите, у вас есть семья?

Лирик пожал плечами:

— Какое это имеет отношение к делу? Даже странно. Ну, есть. Жена и четыре дочери. Хорошие девочки, ласковые.

— Еще вопрос: кто у вас в семье любит сильнее — дети родителей или родители детей?

— Час от часу не легче. Кто может измерить теплоту чувств? Спросите моего коллегу Физика: есть у него такой термометр?

— Поставим вопрос иначе — кто скучает, кто горюет больше: дети без родителей или родители, потерявшие детей? Кто кому нужнее?

— Понял вас, — сказал Лирик. — Вы полагаете, что забота о кровожадных и грязных дикарях подобна родительской. Нет, не подобна. Возясь с безнравственными субсапиенсами, мы сами теряем нравственные принципы, уровень культуры теряем.

— Нельзя ли наоборот: поднять их уровень, приблизить к нашему?