В зеркалах

Нунен поглядел на него и рассмеялся слишком уж добродушно.

— И что же это значит? Что вы меня насквозь видите? И что я вам очки втираю? — Он неуклюже встал и хлопнул Рейнхарта по спине. — Может быть, и так, детка, может быть, и так. Но вот он… — Нунен сделал неопределенный жест в сторону кабинета Бингемона. — Сегодня с ним не очень-то просто ладить. И вообще, с ним стало трудно ладить с тех пор, как мы начали готовить эту штуку.

— По-моему, я ни разу не видел, чтобы он срывал зло на ком-нибудь, — сказал Рейнхарт.

— Ну… в этом смысле — нет. Голову он тебе не отвинчивает. — Рука Нунена оставила на полированной поверхности стола влажный отпечаток. — Но у него всегда такой вид, что он ее вот-вот отвинтит, понимаете? А если что-нибудь идет не так, как ему бы хотелось, то он тебя ненавидит смертельной ненавистью.

— Угу, — сказал Рейнхарт. — Я знаю.

— Нет, не знаете, — угрюмо сказал Нунен. — Впрочем, этот вечер все искупит. После него мы засветимся на всю страну. И все пойдет по-другому. — Он стоял перед Рейнхартом, потирая костяшки пальцев, и на его лице было написано упоение собственным страхом. — Кое-кого из тех, кто был тут, больше тут не будет. А те, кто сейчас у подножья лестницы, может быть… — Он взмахнул рукой, как фокусник, манипулирующий шелковым платком. — Окажутся на самом верху.

— Обалдеть, — сказал Рейнхарт.

— Так что не упускайте шанса, дружок. А кстати, репортеров видели? Неплохо — и это еще прежде, чем мы начали, а?

— Я только что прошел сквозь них. Там их много.

— Еще бы. Там мы собрали врагов. Только врагов. Пусть почитают релизы, пока мы разберемся, нельзя ли разозлить их с пользой. Или даже слегка их завлечь. Черт, они явились сюда сделать из нас шутов, но, если все пройдет как надо, мы в любом случае ничего не потеряем.

— В общем, все мы получаем то, что заслуживаем.

— Верно, — сказал Нунен. — Так всегда бывает. Пресса получает, что заслужила, верно? И читатели — все получают то, что заслужили.

— Это девиз нынешнего вечера?

— Что? — Лицо Нунена внезапно утратило всякое выражение. — Ха! Нет. Черт, я просто так болтал. Я… я что-то разнервничался, — сказал он с бледной улыбкой. — То есть я хочу сказать, что мне есть из-за чего нервничать.

— Да, — сказал Рейнхарт, откашлялся и встал.

Нунен смотрел на него с умоляющей улыбочкой. Несомненно, подумал Рейнхарт, у него закружилась башка от высоты, Дед Мороз пощипывает его красивенький носик. Он любви хочет, хочет вдыхать аромат информационной розы. Напрасно, подумал Рейнхарт. Здесь пахнет другим.

— Он нас ждет? Оттого, что мы заставим его ждать, настроение у него не улучшится.

— Нет, нет. У него совещание. Он позвонит, когда мы ему понадобимся. — Нунен рассеянно поглядел на черную крышку стола. — Это первое из таких совещаний, на которое меня не позвали. И прекрасно… Я очень рад, что меня там нет. То есть я же все равно знаю, что там происходит.

— Что?

— Кровопускание, — со смаком сказал Джек. Он сдвинул брови и пырнул невидимым ножом. — Вот так!

— Уже?

— Еще как! Он им всем накинул веревку на шею. Он может вести их, куда захочет, и ни одному не вырваться. Кругом всюду нарыты ямы. С заостренными бамбуковыми кольями. Сделаешь шаг, не прощупав почвы, и — бац!

— Бац! И сел на бамбуковый кол, — сказал Рейнхарт.

— Вот именно. Жаль, что вы не ходите на эти совещания, а то увидели бы, как этот принцип применяется на практике. Система с гарантией. — На его лице было написано почтительное восхищение системами с гарантией. — Можете мне поверить. Я бывал на этих совещаниях. На всех, кроме сегодняшнего.

Рейнхарт увидел, как Нунен запустил руку в соломенную корзинку под столом и извлек симпатичную фляжку с надписью: «Олимпийская питейная команда „Плейбоя“». Запахло скотчем.

— Я бы вас угостил, — сказал Джек Нунен, — но, слышал, некоторые считают, что это не всегда кстати. — Он лукаво улыбнулся.

Черт, подумал Рейнхарт, какой милый.

— Была не была. Угостите, Джек.

Джек взял два бумажных стаканчика из кулера и налил виски.

— Это первый раз, что меня не позвали. Но он говорит, что проводит последнюю сортировку для нынешнего вечера. Он хочет выделить главных действующих лиц, исполнителей и службу безопасности…

Рейнхарт допил и плеснул себе еще из олимпийской фляжки.

— И слава богу. Я уже столько месяцев сижу по уши в этом дерьме. Мальчик на побегушках. Честное слово, я знаю такие вещи… Ясно? Я же считаюсь директором станции. Я не политик. Не понимаю, кем он меня считает.

— Не понимаете? — спросил Рейнхарт.

— Не понимаю, — сказал Джек убежденно. — За кого он меня принимает?

— Над этим вопросом вам надо крепко подумать, — сказал Рейнхарт. — Чтобы стать тем, за кого вас принимают.

— Во всяком случае, — печально продолжал Нунен, — мне нужно ему втолковать, что хоть я и принимаю участие в организационной стороне дела, но с этими людьми ничего общего не имею и иметь не хочу. — Он прочувствованно посмотрел на Рейнхарта. — Я ведь его ни в чем не обманываю. Я делаю все, что в моих силах.